Иван Осадчий - Мы родом из СССР. Книга 1. Время нашей молодости

Четыре первых школьных года она вела все предметы, а затем преподавала украинскую мову (язык) и украинскую литературу. Это была чудо-учительница, покорившая меня всем своим существом на многие годы. Она обладала необыкновенным даром воздействия. Она была для меня божественнее всех богов и богинь. Я жил и дышал каждым её словом, взглядом, поступком. И бесконечно любил её. Ещё бо́льшими стали моя любовь, безграничная гордость и уважение к Екатерине Григорьевне, когда её избрали депутатом районного Совета. Эти чувства любви и уважения к Екатерине Григорьевне, признательность ей стали особенно сильными после первого дня поста 1938 года.

Мне и сегодня трудно найти нужные слова, чтобы передать те восторженные чувства, которые на протяжении всей довоенной школьной жизни испытывал в отношении своей первой учительницы.

Я знал, что вечером в тот злополучный день должен приехать отец. Мы подошли к нашему дому, что называется, в самое нужное время. С другой стороны к дому подходил отец. Увидев меня в синяках, ссадинах и в чужой одежде, в сопровождении учительницы, он, видимо, почуял что-то неладное…

Екатерина Григорьевна посоветовала мне пойти погулять, а сама осталась с родителями. Разговор был долгий и трудный, обстоятельный и строгий. Можно только догадываться о его содержании. Для меня он остался «за семью печатями»…

Но больше никогда мама не пыталась вернуть меня в «лоно церкви» или в чём-то упрекнуть.

Этот день имел и другие последствия. Домашние наказания в виде побоев почти прекратились и, если случались, то редко.

Но главное последствие проявилось спустя несколько дней. Основательно подвыпив где-то в гостях или на работе с приятелями, отец пришёл домой в грозном настроении. Сходу взялся колотить посуду, обрушился на маму, и мы с Марусей с трудом его «укротили». Затем он принялся за иконы. Посрывав их с гвоздей, стал крушить вдребезги ногами и топором. Иконные рамки, клочки бумаги и материи были сожжены в печи. Это была демонстрация полного «безбожия» отца, что имело для меня архиважное значение.

…Ещё одно небольшое «атеистическое» отступление. Когда пришло военное лихолетье, и смертоносная гроза надолго поселилась на нашей земле, Барвенково оказалось в самом пекле жестоких испытаний, выпавших на долю советских людей. Два года, с осени 1941-го до осени 1943-го, Барвенково было прифронтовым и фронтовым городом. Многие тысячи моих земляков погибли под бомбами, снарядами, от пуль и мин, а больше всего – в фашистских душегубках, на виселицах, стали жертвами гитлеровских палачей и их пособников – ублюдков, предавших свою Родину и свой народ.

В страхе от кошмаров, которые принесло фашистское нашествие, люди в отчаянии искали спасение и в молитвах, в обращении ко Всевышнему.

На всю жизнь остался в памяти случай, происшедший на нашей улице во время зверской немецкой бомбардировки. В одной из хат собрались до двух десятков старушек с внучатами. Они читали Евангелие, надеясь, что Бог услышит их мольбы, отведёт ужас и смерть.

Фашистский пират, на поясной бляхе которого значилось «Гот мит унс» («Бог с нами»), угодил бомбой в деревянную избу, в клочья разнёс и её, и всех находившихся под её крышей, души которых были обращены к «господу богу».

Такие факты сильнее всяческих атеистических проповедей отрезвляли людей, избавляли от слепой веры в господне всемогущество, возможность найти у всевышнего спасение и защиту, или хотя бы душевное утешение и успокоение, умолить его отвести беду…

Все военные дни и ночи, послевоенные десятилетия мама обращала свою душу, свою мольбу, свои взоры к имени и образу Всевышнего, надеясь на его помощь в спасении отца нашего и возвращении его домой живым. Сколько слёз выплакала мама – море. Не помогло…

И не только муж не вернулся, но и сама чудом осталась живой, вырвалась из когтей смерти. Я ещё расскажу об этом.

…Вся история наша, российская, да и общеевропейская, хранят множество фактов жесточайшего поведения крестоносцев, оставивших глубокие рвы вандализма и варварства на судьбах народов и государств. И творили они эти гибельные деяния с именем Бога на устах и знамёнах.

Во все века крестоносцы с девизом «Гот мит унс!» («Бог с нами!») на своих штандартах и щитах несли смерть и разрушения.

И что же Всевышний и Всемогущий, видя эти чудовищные злодеяния, хотя бы единожды возмутился, остановил и покарал супостатов?

Нет, на пути крестоносцев, творивших гнусные преступления, прикрываясь именем и образом Бога, вставал реальный земной Человек – Свободолюбивый, Сильный Духом, не ставший на колени перед поработителями и разрушителями. Восставали люди, Восставали народы. Восставали государства, осенённые идеями Свободы, Братства, Правды и Справедливости.