Афанасий Белобородов: Прорыв на Харбин

- Александр Васильевич? Знаменитый полководец?

- Нет, не Александр Васильевич. В сборнике, кстати, есть и статьи наших однополчан о боевых действиях 6-го Хабаровского. Как же так? В книге обобщен самый современный опыт тактики мелких подразделений в мировую и гражданскую войны, это же твой хлеб, а ты проморгал его за преферансом.

Молчал я, стыдно стало.

Побеседовал со мной и секретарь партбюро Богаткин.

- Как по-твоему, что главное в нашей службе? - спросил он.

- Знания и опыт! - не задумываясь ответил я.

- Это само собой разумеется, - согласился он. - Но твои знания ничего не стоят, если не умеешь передать их бойцам. А хороший педагог учит не только наказом и показом, но и своим примером, своим отношением к службе. Командир Красной Армии всегда на виду. Его слабости вызывают со стороны красноармейцев, как, минимум, снисходительное к нему отношение. Есть у тебя во взводе нерадивые?

- Есть.

- Ты толкуешь им о необходимости самодисциплины?

- Да.

- А сам? Ты сам показываешь им пример самодисциплины? Сколько у тебя неграмотных и малограмотных бойцов?

- Больше половины.

- А ты вместо того чтобы в выходной день позаниматься с ними, тратишь время на ерунду, которая ни уму ни сердцу!

Эти беседы с Сувыриным и Богаткиным, коммунистами, которые сами были для меня примером отношения к службе и к окружающим людям, которые прежде всего думали о коллективе, заставили меня всерьез задуматься и о сегодняшнем дне, и о будущем.

Были у меня и другие ошибки, и сегодня я с благодарностью вспоминаю старших товарищей, оказавших мне в молодые годы помощь, значение которой я полностью оценил лишь впоследствии. А с Владимиром Николаевичем Богаткиным меня еще не раз сводили жизненные пути-дороги. Высокие посты, которые он занимал (в годы Великой Отечественной войны он был членом Военного совета Северо-Западного, 2-го Прибалтийского, Ленинградского фронтов), не изменили его натуры. Об этом рассказывали мне и общие наши друзья, в этом я убедился и сам. Владимир Николаевич остался таким же простым, умным, отзывчивым, человечным. Верным бойцом партии, хорошим товарищем и настоящим комиссаром, каким был и в молодые годы, когда под Волочаевкой поднял бойцов 6-го Хабаровского полка на штурм укрепленной сопки Июнь-Корань и первым бросился на колючую проволоку, за что был удостоен высшей тогда награды - ордена Красного Знамени.

Жесткая переоценка собственного поведения, взгляд на себя со стороны - все это далось мне не просто и не безболезненно. Я понял, что командир Красной Армии не имеет морального права делить свое время на две искусственные категории: на время служебное и внеслужебное, что подобное раздвоение в конце концов приносит вред и воинскому коллективу, и тебе самому. А поняв это, по-иному взялся за дело. Летом 1927 года у нас состоялись очередные состязания пулеметных взводов. В их программе были 20-километровый марш, преодоление полосы препятствий и пулеметные боевые стрельбы. Нашему взводу удалось занять первое место сначала в батальоне, затем в полку и дивизии. Переходящий вымпел вручал нам в торжественной обстановке командир дивизии Иван Васильевич Онуфриев. Его знал тогда весь Дальний Восток. Выдающейся храбрости был человек и мастер военного дела. В гражданскую войну в боях против Колчака командовал полком, заслужил два ордена Красного Знаменит. Да и внешне был очень представительным. Почти двухметрового роста, 135 килограммов веса, одной рукой мог поднять на воздух рослого и плотного человека. И вот стоит он перед нашим взводом, загородив плечами восходящее солнце, и говорит неторопливо, басом:

- Благодарю за службу, товарищи пулеметчики! Взять первое место трудно, еще труднее его удержать. Постоянство - самый надежный признак боеспособности подразделения. Надеюсь, в следующем году вы это подтвердите на состязаниях.

И мы это подтвердили. Хорошо шел взвод и по политической подготовке. Я много занимался общественной работой, выполнял различные партийные поручения, товарищи избрали меня в партийное бюро полка. Видимо, все это, вместе взятое, и послужило поводом для следующего случая. Летом 1928 года меня вызвал комиссар полка Лапшин. Сказал, что командование решило послать меня в Ленинград, на Военно-политические курсы имени Ф. Энгельса .

Десять месяцев, проведенные на курсах, всем нам дали очень много. Лекции читали не только штатные преподаватели, но и партийные работники руководители Ленинградской партийной организации, старые коммунисты с подпольным стажем. Общение с ними, их живые, конкретные рассказы о становлении большевистской партии, о Владимире Ильиче Ленине, о практических проблемах тех, что уже решены, и тех, которые решаются сегодня, ввели нас в самую гущу жизни Ленинградской партийной организации - одной из крупнейших в стране.