Иван Баграмян - Так начиналась война

Бытовое неустройство мало смущало. Увлекала интересная работа, и я снова чувствовал себя в привычной стихии.

Вскоре меня вызвал генерал Парусинов. Сухо сказал, что пора начать знакомство с войсками и приграничной полосой местности, которую в случае войны придется нам прикрывать. Особо он потребовал изучить основные горные перевалы и район реки Сан.

Обрадованный, я стал собираться в дорогу. Вызвал шофера закрепленной за мной машины. Довбун, человек неторопливый и по-крестьянски основательный, задумчиво почесав затылок, стал дотошно допытываться: куда едем, по каким дорогам, на какое время? Видя мое нетерпение, он невозмутимо пояснил:

— А як же, товарищ полковник: я ж видповидаю за техничну сторону вашего вояжу! Як кажуть: длиннее сборы — короче путь.

…Когда я проснулся, было еще темно. Вылезать из нагретой постели, чтобы взглянуть на часы, лежавшие на столе, не хотелось. Но через минуту в передней раздался осторожный стук.

— Кто там?

— Це, мабуть, я, товарищ полковник, — послышался басовитый, степенный голос шофера, — машина готова.

Менять теплую постель на осеннюю мокрую стужу!..

— Куда же ты, злодей, в такую рань меня поднимаешь?!

— Так яка ж тут рань? — послышалось из-за двери. — Вже пьять годин отстукотило, а вы наказувалы у пьять годин приихать.

— Ну хорошо, — рассмеялся я, — будем собираться. Открыв дверь, я впустил беспокойного шофёра. Поздоровавшись, он по-хозяйски сразу же направился на кухню и загремел там чайником.

Минут через сорок мы спустились к нашей не успевшей еще застыть «эмочке», как любовно называл Довбун свою машину. Здесь меня поджидали два офицера: один из оперативного отдела, а другой из отдела боевой подготовки. Они должны были ехать вместе со мной. Им пришлось с трудом втискиваться в кузов: машина оказалась заваленной всякой всячиной — обрезками досок, матами из мелкого хвороста, веревками.

— А этот мусор зачем? — спрашиваю Довбуна.

— Э, товарищ полковник, не бачилы вы наших дорог в осеннюю пору. Все потребуется, колы забуксуем. У дорози, як кажуть, и веревочка сгодится.

— Ну ладно, трогай, Автомедон!

Я успел заметить: чтобы заставить Довбуна замолчать, надо сказать ему непонятное слово. Притихнув, он долго будет морщить лоб и не успокоится, пока не выяснит, в чем суть.

Когда я назвал его Автомедоном, шофер приумолк, насупился и, включив сразу вторую скорость, рванул машину с места. Проехав немного, он не выдержал:

— А що це за Ахтомедон?

— Автомедоном называли лихого возницу, который управлял боевой колесницей Ахилла, легендарного героя древних греков.

— А-а, — разочарованно протянул шофер, — а я думал у Москви шохферов так прозывают… — И после некоторой паузы: — А скольки ж рокив пройшло с тех пор, як вин жил?

— По свидетельству Гомера, несколько тысяч лет.

— Ото!.. А хто такый був Гомер?

И так всю дорогу: очередной мой ответ рождал новый вопрос. Любознательности Довбуна не было границ.

Без особых приключений к полудню мы добрались до Перемышля. Шофер, уже бывавший здесь раньше, подвез нас прямо к штабу 99-й дивизии. Командира на месте не оказалось; сказали, что выехал в части. Нас проводили к начальнику штаба. Узнав, что мы прямо с дороги, полковник С. Ф. Горохов любезно пригласил всех нас в столовую.

После обеда начальник штаба рассказал мне о дивизии. В нее входили 1, 197 и 206-й стрелковые полки. Все они дислоцировались в районе Перемышля. Для отражения возможного нападения немецко-фашистских войск дивизия по особому сигналу должна была занять позиции строящегося Перемышльского укрепленного района, которым командовал полковник Дмитрий Иванович Маслюк.

Полковник Горохов детально познакомил меня с планом подъема дивизии по тревоге. Все мероприятия были глубоко продуманы, а документы составлены четко и грамотно. Чувствовалась рука опытного и знающего штабника.

Начальник штаба дал подробную характеристику трем полковникам, возглавлявшим стрелковые полки. По его словам, это были готовые командиры дивизий, чем в значительной степени объяснялись успехи соединения. С ними любой командир дивизии чувствовал бы себя как за каменной стеной.

Лишь поздно вечером мы закончили работу в штабе. Полковник Горохов вызвался проводить меня к месту ночлега, но словно из-под земли вырос Довбун.

— Я туточки, товарищ полковник. Разрешите проводить?

— А ты знаешь, куда нужно идти? — удивился я.

— Так що рекогносцировка проведена: я самолично побував там и пошукав, что к чему.