Никита Петров - «Сталинский питомец» — Николай Ежов

Печально известный февральско-мартовский (1937) пленум ЦК ВКП(б) дал мощный импульс репрессиям против партийно-хозяйственного аппарата. Весь смысл и докладов и выступлений в прениях заключался в том, что страна, оказывается, наводнена шпионами, диверсантами и вредителями, пролезшими на самые высокие посты. Пленум начал работу 23 февраля и сразу заслушал доклад Ежова о деле Бухарина и Рыкова. Их и других правых обвинили в том, что с начала 1930-х годов они намеревались силой захватить власть и фактически образовали блок с троцкистами, зиновьевцами и другими антисоветскими партиями. По его словам, они встали на путь террора и сотрудничества с зарубежными фашистами. Когда Бухарин отказался признаться в этом, Ежов потребовал, чтобы его и Рыкова исключили из партии, предали суду и приговорили к высшей мере наказания. Некоторые из участников пленума сочли это слишком суровым, и по предложению Сталина ЦК принял решение о передаче их дела в НКВД. Бухарин и Рыков были тут же арестованы {276} 276 Вопросы истории. 1992. № 4–5. С. 3–16; 1993. № 2. 24–33, № 7. С. 23–24; Реабилитация: Политические процессы 30–50-х годов. С. 252, 255–257; Исторический архив. 1992. № 1. с. 124; Ларина А. Незабываемое. С. 360; Conquest R. The Great Terror: Reassessment. London, 1990. P. 174. . Пленум продолжил работу и 2 марта заслушал второй доклад Ежова «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов». Ежов говорил о недостатке бдительности и о том, что даже в НКВД выявляются засевшие там враги {277} 277 Вопросы истории. 1994. № 10. C.13–27. . Накануне пленума был арестован бывший начальник секретно-политического отдела ГУГБ Молчанов, и Ежов немало говорил о его «предательской» роли и о покровительстве ему со стороны Ягоды.

Ежов попросил Секретариат ЦК, чтобы в дополнение к тем, кого пригласили на заседание по должности, на пленум были бы также приглашены еще 19 высокопоставленных сотрудников НКВД. Среди них был и его первый заместитель Агранов, выступивший с речью и использовавший эту возможность для восхваления своего шефа. Как он заявил, с назначением Ежова «у нас повеяло крепким, оздоровляющим партийным ветром» и с этого времени «органы госбезопасности начали быстро скрепляться крепким партийно-большевистским цементом» {278} 278 Вопросы истории. 1995. № 1. С. 20. . В прениях также выступили чекисты Л.М. Заковский, В.А. Балицкий, С.Ф. Реденс, Е.Г. Евдокимов, Л.Г. Миронов, а кроме них М.М. Литвинов, А.Я. Вышинский и И.А. Акулов. Ягоду обличали все. С покаянной речью обратился к участникам пленума Ягода, его прерывали репликами и едкими комментариями. Особой злобой против Ягоды отличалось выступление Е.Г. Евдокимова, его в свое время Ягода вытеснил с работы в ОГПУ. И вот теперь Евдокимов заявил, что он «горит от стыда и обиды» за сложившееся тяжелое положение в НКВД, и «главным виновником этого является Ягода». «Я думаю, — подытожил Евдокимов, — что дело не кончится одним Молчановым». Ягода воскликнул: «Что вы, с ума сошли?». Евдокимов предложил вывести Ягоду из ЦК, лишить звания Генерального комиссара госбезопасности и привлечь к ответственности {279} 279 Там же. № 2. С. 3–7. . По окончании прений и заключительного слова Ежова вдруг то ли с вопросом, то ли с предложением выступил И.П. Жуков: «Почему не арестован Ягода?», но в зале зашумели, закричали «не надо ничего принимать», и предложение не прошло {280} 280 Там же. С. 21. .

В резолюции пленума от 3 марта по докладу Ежова особо говорилось о необходимости удаления из ГУГБ «разложившихся бюрократов, потерявших всякую большевистскую остроту и бдительность в борьбе с классовым врагом». Также констатировалось, что НКВД на четыре года опоздал в разоблачении троцкистско-зиновьевского блока. А бывший начальник секретного политического отдела ГУГБ Молчанов был объявлен одним из главных виновников «позорного провала» органов госбезопасности в борьбе против зиновьевцев и троцкистов. В духе ежовского выступления отмечалось, что «полит-изоляторы находились в особо благоприятных условиях и больше походили на принудительные дома отдыха, чем на тюрьмы». Тезис о том, что политические враги слишком вольготно чувствуют себя в тюрьмах, Ежов стал развивать еще на декабрьском совещании (1936) руководящего состава НКВД [31] См. док. № 6. . Аппарат ГУГБ, — говорилось в постановлении, — надлежит усилить новыми партийными кадрами, а его реорганизацию, начатую 28 ноября 1936, следует продолжить, чтобы превратить его в «действительно боевой орган», способный обеспечить безопасность советского государства и общества {281} 281 Вопросы истории. 1995. № 1. С. 22–25. .