Андрей Зорин - Появление героя. Из истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века

В том же 1818 году Александр Тургенев написал Жуковскому, что читает «журнал» Кайсарова, погибшего за пять лет до того в битве при Гейнау. Журнал, найденный им «в чужих руках», был «наполнен огненною дружбою к брату». В душе Александра Ивановича «воскресло минувшее», «оживотворился» образ Анны Михайловны Соковниной, и, как некогда учил его старший брат, он «плакал от грусти самой тихой и радовался слезами своими, которые уже казалось изсякли». При чтении Александр Иванович «невольно вспомнил, что брат и отец наш без памятника и без эпитафии, а мы оба живы» (Siegel 2012: 401).

В отсутствии памятника Тургенев винил себя, а эпитафии ждал от Жуковского. Василий Андреевич выполнил эту просьбу: в 1819 году он написал «Надгробие И. П. и А. И. Тургеневым» (cм.: Жуковский 1999–2000 II: 316–317), но на памятнике эпитафия не появилась, поскольку он так и не был поставлен. Журнал Андрея Кайсарова, напомнивший Александру Ивановичу о неисполненном долге, снова пропал, а через какое-то время затерялась и надгробная плита с именами Тургеневых. Биограф Ивана Петровича Евгений Тарасов не сумел в 1914 году отыскать ее в Александро-Невской лавре (cм.: Тарасов 1914: 175). Только в конце XX века плита была неожиданно обнаружена «под слоем земли» (Кобак, Пирютко 2009: 716). Рядом с могилой, на месте вертеровских деревьев, посаженных по просьбе Екатерины Соковниной, растут два клена, появившиеся, по всей вероятности, во время реконструкции кладбища в 1930-х годах.

Могила Андрея Тургенева. Фотография 2015 года

В главе VII «Евгения Онегина» описана заброшенная могила юноши-поэта под двумя сросшимися корнями соснами:

А. Н. Веселовский назвал Андрея Тургенева «Ленским avant la lettre» и завершил рассказ о нем тремя строфами из второй главы пушкинского романа с подробным описанием героя («Он верил, что душа родная…» [Веселовский 1999: 77–78]). В отличие от Грея и Жуковского, чьи кладбищенские элегии и эпитафии заканчивались вознесением души усопшего к единому Отцу, Пушкин задумывался о загадке оборванной жизни. Для Ленского он видел два возможных варианта судьбы: поприще великого поэта и обыкновенный удел сельского помещика.

Литературная слава составляла главную мечту Тургенева. Он страшился забот семейной жизни, потому что считал, что они могут помешать его поэтическому поприщу. Одной из причин его гибели стало то, что он не смог перейти черту, отделявшую пламенного Ленского от разочарованного Онегина с его «резким, охлажденным умом». Андрей Иванович не сумел ни прочитать влюбленной барышне отповедь, как Онегин Татьяне, ни «открыться ей в своей indignité», как Печорин княжне Мэри. Даже отправиться в путешествие, как это сделал герой Пушкина, ему так и не удалось. Можно сказать, что таившийся в Андрее Тургеневе Онегин убил своего Ленского.

Дополнительный «онегинский колорит» придают романической коллизии Тургеневых и Соковниных характеры двух сестер: младшей – простодушной, кокетливой и ребячливой, и старшей – серьезной, страстной, склонной к глубоким чувствам и решительным поступкам. Как полагалось Ленскому, Андрей Иванович был «влюблен в меньшую», но, подобно Онегину, сам стал предметом пламенного чувства старшей, писавшей ему письма в высшей степени рискованного содержания. Анна Соковнина в конце концов вышла замуж – если не за улана, то за орловского помещика. Ее сестра напророчила свое будущее, написав возлюбленному, что ей остается «ждать, стенать и после умереть». Жизнь Татьяны Лариной сложилась удачнее, хотя решение выдать ее замуж оказалось неожиданным для автора (см.: Вольперт 2010: 108–120) – кто знает, какие варианты судьбы он мог примерять к героине.

Но главное сходство между любовной историей Андрея Тургенева и миром пушкинского романа состоит в литературности переживаний действующих лиц. «Любви нас не природа учит, / А Сталь или Шатобриан», – сказано в вычеркнутой из окончательного текста девятой строфе первой главы. Черновой вариант последней строки «А первый пакостный роман…» только еще резче высвечивает связь любовных переживаний молодого человека с кругом его чтения. История отношений Онегина и Татьяны представляет собой, по сути дела, поединок на книгах.