Адриано Челентано - Рай – это белый конь, который никогда не потеет (ЛП)

Но однажды на своем пути я наткнулся на некоего Гуидо Терруцци. Настолько фантастический и исключительный человек, что, когда его встречаешь, он производит впечатление не от мира сего. Сначала, встретив его, кажется, что его нет. Через три минуты, однако, замечаешь, что если кого и нет, так это тебя, а не его. Потому что он уже был здесь прежде, чем ты появился.

Однажды, около пятнадцати лет назад, Алфредо Фузарполи по прозвищу «Великолпный» и Мемо Диттонго пришли с ним ко мне домой и представили мне его вместе с еще двумя-тремя людьми, среди которых был некто Аралдо, его правая рука, наделенный, помимо прочего, впечатляющей силой, которая не оставляла его ни на минуту, и готовый открутить уши любому, кто осмелится его тронуть. В то время двое моих нищих друзей, не духом, но деньгами, чтобы заработать несколько лир, убедили его продюсировать мой фильм. Ему идея понравилась, не из-за прибыли, а потому что ему был любопытен я, и он хотел познакомиться.

Так, Мемо и Алфредо представили дело следующим образом: Гуидо будет должен выложить деньги на фильм, потом, когда фильм выйдет, первые сборы пойдут ему, до тех пор, пока не сравняются с цифрой истраченного. После чего будущая прибыль будет делиться на три. То есть: тридцать три процента мне, потому что я главное действующее лицо, тридцать три процента ему, потому что он достал деньги, и последние тридцать три процента двоим «нищим», которым пришла в голову эта идея. Мемо и Алфредо знали Гуидо Терруцци уже двадцать лет, тогда как я познакомился с ним в тот вечер, но, несмотря на это, у меня было впечатление, что я знал его лучше. Я сразу понял, что их тридцать три процента продержатся недолго. В самом деле, на следующий день, когда мы собрались во второй раз, чтобы обсудить детали, Гуидо, который имел уже гораздо больший вес, чем накануне, сказал им, все так же мило, что вместо того, чтобы дать им тридцать три процента, он предпочел бы подарить каждому по небольшой квартирке, что, естественно, было намного меньше. Мемо и Алфредо не боялись споров, совсем наоборот. Мемо сказал ему, что они удовлетворились бы, если бы получили каждый по Ferrari, а Алфредо добавил, что одна машина на двоих это было бы слишком, им пришлось бы распилить ее напополам. Но им не досталось даже запасного колеса, не потому что Гуидо не хотел его дать, а потому что фильма не получилось, поскольку он стал менее важным, чем странная дружба, возникшая между нами. Говорю «странная», потому что наша дружба часто заканчивалась крупными обидами, которые мы наносили по очереди. Должен сказать, что Гуидо, по-моему, один из самых симпатичных людей, которых я когда-либо знал, и, наверное, один из самых оригинальных. Иногда мне случалось оказаться в стесненных обстоятельствах, и он, не колеблясь, помогал мне. Но однажды, в ходе работы над «Yuppi du» у меня возникли серьезные сложности с фильмом, и мне было нужно, чтобы кто-нибудь заплатил по моим векселям, выданным мне прокатом. Это было около трехсот миллионов учетными векселями, и я не знал, как выкрутиться, потому что никто не хотел их оплатить. Так как я недавно крупно пошутил над Гуидо, у меня не хватало мужества обратиться к нему. И я подумал послать не разведку Клаудиу. Ей он не мог отказать, тем более, что к ней он питал симпатию. Действительно, они встретились в баре: Клаудиа, Гуидо и Коррадо Пинтус, тогдашний администратор «Клана». «В целом думаю, что я могу это сделать, - сказал Гуидо, - Точный ответ я дам послезавтра. Но думаю, что это не проблема». На следующий день мне пришла телеграмма, в которой говорилось: «Дорогой друг, мне жаль, но я не могу тебе помочь». Это был минимум, которым он мог мне отплатить: шутка, которую сыграл с ним я, была намного крупнее, но в тот момент, даже понимая, я его ненавидел. И тогда и я послал ему телеграмму, которая была еще короче его. Я написал: «Спасибо!» Он вскоре ответил мне еще одной телеграммой: «Пожалуйста!» В ту минуту я понял, что не могу ненавидеть такого оригинала.

После того случая мы на некоторое время потеряли друг друга из вида. Я не звонил ему, он тоже. Дела продолжали ухудшаться. Задолженность по «Yuppi du» поднялась до миллиарда. Фильм был приостановлен. Я был должен всем: банкам, ростовщикам и друзьям.

Первый смертельный удар, никогда этого не забуду, мне нанес «Народный Банк». С детства я всегда ощущал себя частью народа, вот почему именно в этом банке, благодаря его названию, я решил открыть счет, который, кроме того, был у меня единственным. Приблизительно за два-три года цифра, которая была на моем счету, выросла от ста пятидесяти до двухсот тридцати-двухсот пятидесяти миллионов. Потом она опустилась до ста двадцати и снова достигла двухсот. Но вот, во время съемок фильма, счет начал убывать и даже не собирался подниматься. Остался на нуле. Тогда, видя, что он не поднимается, я решил опустить его еще на пять миллионов. То есть, впервые превысить остаток счета на пять миллионов. Я вызвал директора из Венеции и сказал ему: «Послушайте, мне не хватает пяти миллионов, чтобы заплатить труппе. Я же могу выписать чек, правда?» «Нет», - ответил он. «Почему?» - спросил я. «Потому что у Вас больше ничего нет, - закричал он – если выписать чек на пять миллионов, превысится остаток счета». «Но и Вы, - ответил ему я – превысили остаток, когда я принес Вам мои двести миллионов. Однако я доверился. Подумайте хорошо, и увидите, что по сравнению с Вами я смотрюсь намного бледнее». Но делать было нечего. В мгновение ока распространился слух, что я не заплатил труппе. Все испугались и набросились на меня как коршуны, кроме труппы, которая единственная верила мне до конца съемок. Однако, отсутствовала более деликатная фаза: монтаж и выпуск, что подразумевает также дубляж и музыку. Но без миллиарда что делать? Я был почти убежден, что Гуидо на этот раз мне поможет. За шутку теперь он мне отплатил. Но мне не хотелось унижаться.