Николай Кулаков - Доверено флоту

В ноябре Азовская флотилия пополнилась кораблями расформированной к тому времени Дунайской. (А два с половиной года спустя, весной сорок четвертого, на основе Азовской флотилии, будет возрождена Дунайская, с тем чтобы победоносно двинуться на запад, в глубь Европы.)

Вершиной первой кампании азовцев явилось их активное участие в Керченско-Феодосийской десантной операции - высадка на северный берег Керченского полуострова частей 51-й армии. Фронт высадки был широким, и командование флотилии ввело в действие кроме своих основных кораблей десятки рыболовных сейнеров и более мелких судов. Пока позволяла ледовая обстановка, азовцы перевозили в Крым подкрепления и военные грузы. На зимовку корабли расставили так, что их артиллерия создавала вместе с береговыми батареями огневую основу узлов обороны у тех участков побережья, которые считались уязвимыми с моря.

В марте оно еще было сковано льдом. Батареи флотилии, «достававшие» до северного, занятого противником берега, вели огонь по разведанным там целям. Небольшие подразделения моряков систематически проникали - по льду, через Таганрогский залив - в неприятельские тылы, минировали дороги, выводили из строя вражескую технику, нарушали связь. В конце февраля успешно прошла более крупная вылазка [249] на Кривую косу (западнее Таганрога, в районе Буденновки), проведенная совместно с 56-й армией - участвовало двести моряков и двести армейцев. Внезапным налетом сводного отряда был фактически ликвидирован размещенный на косе фашистский гарнизон, уничтожены две артиллерийские и две минометные батареи, радиостанция.

Командующего флотилией контр-адмирала С. Г. Горшкова я в Приморско-Ахтарской не застал: он находился в штабе Южного фронта, согласовывая планы ближайших боевых действий. Как сложится на Азовском море новая летняя кампания, было пока неясно, это зависело прежде всего от положения в Крыму. В любом случае пора было думать об организации партийно-политической работы, связанной с обеспечением приближавшихся боевых походов кораблей. Я предложил военкому флотилии полковому комиссару С. С. Прокофьеву вместе послушать, какие на этот счет соображения и планы у начальника политотдела батальонного комиссара В. А. Лизарского, как учитывается прошлогодний опыт, особенно - приобретенный в Керченско-Феодосийской операции. Доклад начальника политотдела подробно обсудили, разговор получился полезный.

Корабли, на которых побывал, были в основном готовы к плаваниям, ремонт механизмов заканчивался. Радовало боевое, уверенное настроение экипажей. Азовцы уже убедились, что и на этих не грозных на вид судах, еще недавно бороздивших спокойное внутреннее море с мирными грузами или ловивших на нем рыбу, можно успешно воевать.

* * *

Из Тамани, где меня встретил командир Керченской военно-морской базы контр-адмирал А. С. Фролов (перед назначением сюда он в сентябре - ноябре 1941 года командовал Дунайской флотилией), идем на катере к крымскому берегу. Керчь трудно узнать - так много тут разрушено. Я впервые вижу город, побывавший в руках врага, и зрелище это страшное. А сколько его жителей погибло, замучено за сорок дней фашистской оккупации!… Хозяйка уцелевшего домика под горой Митридат, где меня устроили на ночлег, рассказывала о пережитом, о рве за городом, заполненном телами тысяч расстрелянных керчан.

Выбитые из Керчи гитлеровцы изо дня в день бомбили ее с воздуха. Особенно частым налетам подвергался порт. Но, несмотря на все разрушения, он действовал, и обработка прибывающих судов все ускорялась. Увидев, в каком состоянии находится портовое хозяйство, я еще лучше понял, как [250] много значило освоить перевозку тяжеловесной техники, в том числе танков и самоходных орудий, на палубах небольших, но остойчивых судов, разгрузка которых обходилась без сложных средств механизации.

В штаб Крымского фронта, размещавшийся в селении Ленинское, я отправился, убежденный, что для выполнения. заданий по морским перевозкам делается сейчас все возможное. Впрочем, доказывать это кому-либо не понадобилось.

За километр или полтора до Ленинского мне предложили остановить машину и следовать далее пешком. Начальник контрольно-пропускного пункта доложил, что таков порядок, установленный товарищем Мехлисом. С этого момента я то и дело слышал ссылки на его решения, приказы, указания.

Член Военного совета фронта дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, встретивший по-товарищески тепло, признался в откровенной беседе, что завидует Военному совету Черноморского флота, имеющему, насколько ему известно, большие возможности самостоятельно вырабатывать и принимать решения без постоянной опеки над собой. Тут, по его словам, дело обстояло иначе. Армейский комиссар 1 ранга Л. 3. Мехлис, прибывший на Крымский фронт в качестве представителя Ставки, во многом помог командующему и Военному совету, однако постепенно стал подменять их, решая все сам.