Иван Исаков - Каспий, 1920 год

В заключение комфлот Раскольников произнес пламенную речь. Что-что, а говорить (вернее, выступать) умеет. Очевидно, школа Кронштадта 1917 года не прошла даром.

* * *

Сволочи - англичане. Как всегда.

Это они организовали арест, увоз и расстрел бакинских комиссаров во главе со Степаном Шаумяном.

Это они организовали угон и вооружение нефтеналивных судов и создание белого флота на Каспии. Организовали бандитов полковника Бичерахова, имама Гацинского и десятки других контрреволюционных отрядов, полков и даже дивизий - мусаватистов, дашнаков и т.д. и т.п. Организовали ограбление всего Закавказья.

В общем, отличные «организаторы».

Для белых определения не найду. Бумага может не вытерпеть.

Но злость и досада берет, как подумаешь, что мы экономим керосин на коптилки, заставляем наших летчиков летать на аптекарской микстуре, кораблям мазут отмеривается через мензурку (да еще и упрекают в расточительности); за нами - громадная страна без горючего (говорят, знаменитые Рыбинские баки и цистерны - пустые).

А они?

Купаются в бензине всех сортов. Нефтью - хоть залейся, торгуют через Батум со всем миром, а смазочные масла - хоть за борт лей, высшего качества!

Какая- то нелепость! В голове не укладывается.

Недаром на одном митинге я слышал страстный лозунг: «Даешь мазут!»

Приходилось воевать под «Даешь Нарву!», «Даешь Юденича!», читал про «Даешь Варшаву!», «Даешь Крым!» и т.д. А здесь: «Даешь мазут!»

Ну что ж! Пожалуй, здесь это главное.

Даешь мазут!

Слава и честь рабочим завода Нобеля! {16}

Они свое дело сделали хорошо (для тех возможностей, которыми располагали), причем будучи полуголодными и ничего не ожидая к концу работ.

Они ожидают! Но не хлеба и масла. Это придет само собой, если враги будут разбиты.

Значит, теперь все зависит от нас, от морячков. Вернее, от флотилии и XI армии, причем, не только для Астрахани, но и для всей РСФСР.

Сумеем ли мы быть такими же, как нобелевские рабочие?…

17 марта. Астрахань (городская сторона).

Лед тронулся. Не на реке, где его в пределах города не видно, а в моих отношениях с командой.

Буду помнить всю жизнь. Как артист - свой дебют.

Со стороны - пустяк. А для меня дело осложнялось тем, что на «Изяславе» желторотого мичмана к управлению кораблем не подпускали на версту. На «Кобчике», которым самостоятельно управлял впервые, сила машин была всего-навсего 1150 НР (при водоизмещении около 350 тонн), а на «Деятельном» 6000 НР (при почти тех же 380 тоннах - это же не корабль, а зверь!).

У сторожевика отношение ширины к длине - 1:7, а у миноносца - 1:10.

Я не только не управлял таким кораблем, но и никогда не плавал на нем или ему подобном.

А тут на тебя испытующе смотрят со всех сторон. И свои, и чужие. Да еще знатоки - марсафлоты!

Дебют - так дебют!

Действительно, надо быть немного артистом: ведь если бы товарищи видели на моей физиономии все страхи и сомнения, терзавшие душу перед отходом от дока, то, наверное, попрыгали бы за борт.

Но надо записать все по порядку!

Управление кораблем - искусство.

Оно опирается на ряд математических дисциплин, на которых в свою очередь зиждется наука - теория корабля (изучающая остойчивость, ходкость, поворотливость и т.д. и т.п.).

Многому можно научиться на макетах и моделях, взять кое-что из книг «морской практики» и запомнить, наблюдая и анализируя маневры других командиров. Писаной методики обучения управлению кораблем не существует. Очень много дают тренировка и осмысленно накопленный опыт.

И несмотря на все это, есть люди, способные искусно и лихо управлять благодаря хорошему глазомеру, «чувству корабля» и знанию его инерции, циркуляции и других «повадок» в различных условиях (ветра, течения, осадки и т.д.). А есть и неспособные.

Я знал виртуозов, которые на больших судах без буксира и не используя якорь разворачивались в тесных гаванях легко и красиво {17}.

И в то же время приходилось видеть своими собственными глазами, как очень образованный и во всех отношениях достойный капитан 2-го ранга старого флота в простейших условиях на двухвинтовом корабле никак не мог подойти к стенке. Многократными сигналами телеграфа он совершенно измотал машинную команду, и высунувшийся до пояса из люка старший машинист, красный и мокрый от утомления, погрозил кулаком на мостик. После чего командир махнул безнадежно рукой и, отойдя на крыло мостика, предоставил выполнение маневра помощнику, который через три-четыре минуты поставил корабль на место.