Иван Исаков - Каспий, 1920 год

* * *

Забегал Князев проститься со своим «корешем».

Одет лучше. Поправился. Выглядит хорошо. Немного возбужден.

В каюте рассказал, понизив голос, что отряд Кожанова придан в состав «экспедиции» (он так назвал, а что это такое - объяснить не мог; маскирует незнание секретностью) вместе с одной из лучших дивизий XI армии «с кавалерией и пушками».

- На днях выступаем. Головные отряды давно ушли.

- На фронт?

- Нет! В экспедицию!

- Но куда? К Ганюшкино или к Лагани?

- Бери дальше, мичман! - И снизив голос до шепота, сказал: - Святой крест - Кизляр!

- Точно знаешь?… Ведь ты рядовой боец. Вряд ли на Военный совет приглашали.

- А для матроса этого и не требуется. Обоз почти весь верблюжатный. Все ингушские и чеченские сотни, которые Левандовский прошлый год вывел, обратно с нами. Бурдюки и баки с водой наготовлены… Разве так на фронт выводят?

- Счастливо!

- В Баку встретимся, мичман… Даешь Кавказ!…

17 марта. Накануне выхода из дока.

Перед выходом - экзаменом и началом кампании - хочется «осмотреться» пошире. Вокруг корабля я уже осмотрелся.

В гости, на другие миноносцы, далеко {21}. Нет охоты ездить.

В городе - помимо редких вызовов в штаб - не бываю.

Стыдно сознаться, но даже газет аккуратно не читаю. Последние недели - ремонт, приемки, опять ремонт и т.д. Настолько отвлекают, что, сидя на корабле двадцать четыре часа в сутки, не успеваю всего сделать.

Да и снабжают нас газетами отвратительно.

Местные печатаются на какой-то оберточной бумаге, но беда в том, что редакции почти не располагают широкой информацией.

А московские из-за перебоев железной дороги приходят редко, не в черед, иногда вовсе не приходят и… на вес золота.

После вчерашнего выступления комфлота обстановка стала немного яснее.

С адмиралом (Колчаком) давно покончено. После него - с Деникиным. Проводили гостей с берегов Мурманска и Архангельска.

Колчака прикончили, а на Дальнем Востоке еще «гости сидят». И не сидят, а бесчинствуют и грабят. Но это так далеко, а на днях английские самолеты сбросили две бомбы на Оранжерейную, поэтому как-то о Владивостоке не хочется думать. Слишком близки «свои» враги.

Когда я уезжал из Петрограда, сразу после окончательного разгрома Юденича, то все мы считали, что едем добивать контрреволюцию на юге.

Вот почему было неприятно узнать, что крымский барон не только еще не разбит, а, наоборот, готовится к новому наступлению.

И самое скверное - что эта подготовка явно связана с сосредоточением польской армии у наших границ, несмотря на мирные предложения РСФСР.

Верховный совет Антанты (в Париже) объявил о прекращении блокады России.

Не знаю, как где, но у нас на Каспии английская блокада в полной силе, и мы не можем получить ни пуда мазута из Грозного (через Петровск), из Баку или с Челекена.

В одних районах война кончается, в других - начинается. Слишком много войны.

* * *

В Баку как будто всем руководит из подполья А. Микоян. На северном Кавказе - С. Орджоникидзе.

В Туркестане и командует армией и руководит народами М. Фрунзе.

Здесь - Киров. Временами исчезает, и никто не знает, куда. Но все знают, что туда, где жарче всего.

Однако мне не везет, Киров на «Деятельном» при мне ни разу не был.

В городе чаще других фамилий слышно «Атарбеков» - предчека и начальник особого отдела фронта. Кажется, уехал в неизвестном направлении. Видел раза два на митингах. Вид суровый.

* * *

Ну что ж! Я не знаю планов Ленина, Ставки, даже Кавказско-Каспийского фронта. Командиру миноносца не положено.

Но одно ясно - чем скорее мы разобьем белых и англичан на Каспии, тем скорее кончится война и на других театрах.

17 марта (вечером). Астрахань - порт.

Решил, что, опираясь на авторитет командира, такого удачного случая упускать нельзя. Вечером пригласил в каюту механика и боцмана с целью организовать разводку на работы.

Приказал: заранее наметить, кого и на какую работу поставить завтра с утра; наметить старшин; приготовить инструмент и материалы - одним словом, все, чтобы работа прошла организованно.

Начало работ после чая, по дудке.

То есть разводку провести как полагается.

- Как в старое время? - спросил многозначительно боцман.

- Не все было плохо в старое время. И небось вы сами многому научились в старом флоте?

Гробовое молчание.

Ушли мрачные.

* * *

Только потом я понял свою ошибку: что не пригласил комиссара, что не дал ему времени подготовить команду к резкому повороту в жизни корабля, опираясь на более сознательных.