Виктор Митрошенков - Земля под небом

Юрий Алексеевич Гагарин долго сидел молча и думал о чем-то своем.

— Волнуюсь, — признался он директору издательства «Молодая гвардия», — шутка ли: встреча с самим Шолоховым. В апреле 1961 года, сразу после полета, он прислал телеграмму. В телеграмме он оценивал не личность, а явление, не факт, а событие… В те апрельские дни советские люди немели от радости, а враги теряли дар речи от зависти…

Директор посмотрел в глаза Юрия Алексеевича: он волновался от собственных слов, от воспоминаний, так казалось. Но он волновался, ожидая встречи с Михаилом Александровичем Шолоховым. Возможно, встреча с всемирно известным писателем Юрию Алексеевичу Гагарину представлялась не менее фантастической, чем сказки Андерсена в детстве. Он учился по книгам Шолохова.

Всем нам тоже было интересно знать, как пройдет встреча писателя с космонавтом, о чем они будут говорить, найдут ли они, как говорят, общий язык, проникнутся ли земной взаимностью.

Михаил Александрович приезд Гагарина воспринял очень радостно.

— Спасибо тебе, Юра! Порадовал.

Шолохов расцеловал Юрия Алексеевича, обнял и, всматриваясь большими, уставшими глазами в космонавта, сказал:

— Хорош! Таким я тебя и представлял. Люблю я вас, орлята!

Юрий Алексеевич, никогда не терявшийся, на этот раз был нем, мало разговорчив.

— Да ты не стесняйся, Юра! Кругом все свои, не робей!

Михаил Александрович каждому участнику этой литературной встречи уделил внимание. Предупрежденный организаторами семинара о составе группы, он успел прочитать книги, рукописи прибывших авторов. Как большой мастер, судил о литературе, о ремесле писателя строго. Знающий цену людскому самолюбию, говорил о творчестве присутствующих, руководствуясь соображениями этикета и перспективного роста.

14 июня.Михаил Александрович, как заправский хозяин, всюду был с организаторами семинара, заботился о молодых писателях, опекал гостей.

— Хорош, ох хорош, — восторгался он Гагариным и с неподдельной искренностью говорил: — Горжусь, Юрко, тобой.

Они не расставались все дни пребывания в Вешенской. Вместе ходили купаться на Дон, беседовали с казаками, посещали дома знакомых и незнакомых жителей окрестных станиц, обедали, «гоняли чаи» и говорили, говорили, говорили.

В станице Вешенской состоялась беседа М. А. Шолохова с писателями. Он расспросил каждого о творческой биографии, попросил почитать стихи, рассказы. На встрече выступили Георгий Константинов (Болгария), Олжас Сулейменов (СССР), Гюнтер Герлих (ГДР), Юрий Мелентьев (СССР), Юрий Верченко (СССР), И. Борени (Венгрия), Юрий Гагарин (СССР) и другие.

— Пойдем на сход, — предложил как-то Шолохов.

Писатель жил среди народа, любил народные обряды и обычаи, бережно их изучал и с особой тщательностью сохранял. Ему очень хотелось познакомить вешенцев со своими гостями, но еще больше он хотел гостям показать своих селян.

Вечером собрались на площади станицы.

Молва о том, что на сходе будет космонавт Гагарин, молниеносно облетела округу. Людские ручейки потекли к месту сбора. Одеты по-праздничному, напряженно-взволнованные, женщины в цветастых шалях, пожилые мужчины в галифе, а молодые парни в рубахах и штанах с заграничными этикетками.

Солнце уже зашло. Око прожектора нацелилось на трибуну, высветило верхушки ближних деревьев. Михаил Александрович сделал шаг вперед, стряхнул пепел с папиросы и кашлянул в микрофон, устанавливая тишину. Дождался, когда угомонились потревоженные вороны, деловито рассевшиеся на карнизах церкви, и обратился к собравшимся:

— Вешенцы! К нам приехал Юрий Гагарин и молодые писатели. Дадим им слово?

Юрий Алексеевич, подбадриваемый товарищами по делегации, подошел к микрофону и начал рассказывать о жизни отряда космонавтов, о подготовке к полету, об оборудовании корабля. Степняки-хлеборобы, столь далекие от внеземных заоблачных высот, слушали его с вниманием. Заплакал ребенок, несколько человек обернулись, шикнули, дескать, не даешь слушать, и ребенок смолк, словно и он покорился сказке-были, рассказываемой человеком, взлетевшим выше земного неба.

Гагарина уже приходилось слушать многим из нас, но ни до, ни после мы не видели в нем такого волнения, такой внутренней сосредоточенности, как здесь, в Вешенской, в изумрудной излучине Дона. Перед выступлением он советовался с писателями, рассказывать ли о предварительной подготовке, с чем сравнить физическую и умственную перегрузку, надо ли говорить о конструкции корабля, перспективах новых стартов. Выступал он почти час, без всяких конспектов, увлеченно, очень доступно, интересно.