Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

— Я думал, что пригодится, чего же бросать, когда все отступают? Сало у меня есть, Дмитрий Прокофьевич. Когда обозы все побросали, так я там два окорока стащил.

— Может быть и яйца есть?

— Сейчас достану.

— Сделай яичницу.

Ларкин с повозкой подъехал к перевязочному отряду, выпряг лошадей, дал корму, поставил котелок на огонь и сам куда-то исчез.

— Ночуем здесь, — говорил Блюм, — пока наши части подойдут.

— А есть ли какие-нибудь сведения от полка?

— Нет. Я думаю, что они пошли западнее Тарнополя.

— Как же ночевать-то?

— Я думаю, что Тарнополь не сдадут, ведь тут сильные укрепленные позиции. Задержат наш полк.

Увы, предположения Блюма не оправдались.

Часов в шесть вечера над Тарнополем, километрах в восьми от нашего бивуака, поднялось огромное зарево пожара. Слышались взрывы артиллерийских снарядов. Отдельные конные солдаты сообщили, что Тарнополь оставляется нашими войсками.

— Немцы прут, — говорили проезжавшие верховые, — потому и пожары.

Я вспомнил бывшее три дня тому назад собрание крестьянских депутатов, где по докладу Лукашина мы приняли постановление крепко держать свои позиции, и не щадя своих жизней их защищать.

— Вот тебе и защитили!

Максимов, лишенный связи со штабом полка и дивизии, принял на себя командование обозом. Устроили нечто вроде военного совета из Блюма, меня и Вишневского.

— Нельзя, нельзя здесь оставаться, — скороговоркой, торопливо говорил Максимов. — Видите над Тарнополем зарево? Склады взрывают. А отсюда до Тарнополя всего каких-нибудь семь километров. Ежели из Тарнополя уходят наши войска, то через какой-нибудь час австрийцы могут быть здесь. Я думаю, двинуться нам дальше.

— Ну что же, давайте двигаться, только куда?

— Через Збараж на Волочиск.

— Ведь это очень далеко, Сергей Максимович, — вступился я. — До Волочиска пятьсот километров.

— Но ведь кавалерия делает не менее пятидесяти километров в сутки, — возразил Максимов. — А мы обозом не имеем права рисковать. Давайте двигаться. Владислав, позови ко мне фельдфебеля.

Явился фельдфебель.

— Прикажи запрягать лошадей и трогаться дальше. Маршрут: Збараж — Волочиск.

И наши повозки приняли вновь походную форму.

Пришли в Збараж, небольшое местечко, утопающее в зелени. В центре огромный замок польского магната.

— Может быть переночуем здесь? — предложил Блюм Максимову.

— Спасибо, спасибо, а вдруг австрийская кавалерия нагрянет?

— Не может быть, — возразил Блюм. — Все-таки позади нас полевые войска. Ведь мы не видели ни одной отступающей пехотной части.

— Да вы их и не увидите, раз они через Тарнополь прошли.

— Разве могли все части итти по одной дороге? — возразил Блюм.

Доводы Блюма, очевидно, подействовали. Максимов согласился переночевать в Збараже. Чтобы быть готовыми каждую минуту к отступлению, Максимов приказал, чтобы ночевка была устроена в палатках под открытым небом. Мы же устроились в парке, в небольшом, так называемом охотничьем домике.

На следующий день с раннего утра к нам присоединилось еще несколько команд нашего полка, которые шли тоже без всякого маршрута и выбрали для своего движения те дороги, которые казались наиболее прямыми к отдаленному тылу.

Часов до десяти утра еще не было связи ни с полком, ни с дивизией. Над Тарнополем по-прежнему было видно зарево пожара и густые клубы дыма.

— Кто же жжет город, отступающие русские или вступающие австрийцы?

— Вероятно запасы сжигают, — высказал предположение Блюм.

Спокойствия ради Максимов приказал к двенадцати часам дня выступить из Збаража по большой дороге. В половине двенадцатого обоз был построен и начал вытягиваться на большую дорогу. Уже три четверти обоза было вытянуто в линию на Волочиск. В хвосте должны были следовать повозки перевязочного отряда.

Выезжая из парка вместе с перевязочным отрядом, я услышал неистовые крики, несшиеся из глубины парка:

— Кавалерия! Кавалерия! Австрийская кавалерия!

Боже, что тут началось! Ездовые неистово стегали своих лошадей. Галопом мчались нагруженные повозки. Люди, сидевшие на повозках, сбрасывали вещи, а ездовые, дабы избежать опасности, стали рубить постромки, перескакивали с повозок на лошадей и верхами удирали дальше.

Паника захватила всех. Я тоже подгонял лошадь, оглядываясь по сторонам и выжидая появления австрийской кавалерии, но ее не было.

— Где же кавалерия? — спросил я галопом несущихся артиллеристов.