Дмитрий Оськин: Записки прапорщика

В это время в комнату вошел прапорщик Завертяев. Сидевший на табуретке Опарин быстро вскочил.

— Ничего, ничего, не пугайся, — успокоил я Опарина. — Можешь итти к Ларкину, там с ним потолкуй, а если что надо, то заходи. А пока до свидания, — протянул я ему руку.

По выходе Опарина и Ларкина Завертяев возмущенно обратился ко мне:

— Как вы можете, прапорщик, быть фамильярным с солдатом?

— То есть как фамильярным?

— Подавать руку.

— Разве он не человек?

— Я вас не понимаю. Солдат есть солдат, который не должен рассуждать. Фамильярничанье, подача руки их развращает.

— Знаете что, прапорщик Завертяев, я не знаю, какого вы происхождения, но я того же самого, как и эти солдаты, и когда мне говорят, что солдаты это — серая скотина, то я отношу это на свой личный счет.

— Вы офицер!

— А вы по-моему мальчишка, если не понимаете простых человеческих отношений.

Завертяев вскочил:

— Я доложу командиру полка!

— Хоть самому господу богу или чорту!

На следующий день меня вызывает командир полка.

— Что у вас за столкновение вышло с прапорщиком Завертяевым? — сухо обратился он ко мне.

— Ничего особенного не было, господин полковник, просто мне не понравилось его вмешательство в чужие дела.

— Он был обязан вам напомнить, что офицер должен с солдатами и на службе, и в неслужебное время держать себя, как подобает офицеру.

— Может быть, вы и правы, господин полковник, но когда я встречаю своего товарища, друга детства, то не могу к нему подходить иначе, как к моему бывшему товарищу.

— Значит, у вас в комнате ваш товарищ был?

— Это мой односельчанин, друг детства.

— Ну, это другое дело. Я полагал, что к вам вообще заходят солдаты.

В тот же день при встрече с о. Николаем я завел разговор о происхождении Завертяева.

— О, это отличный молодой человек, прекрасный офицер. Из хорошей семьи, в нем сразу воспитание чувствуется, — говорил поп. — Его отец — директор крупного предприятия в Средней Азии, в чине действительного статского советника.

Теперь понятно, почему Завертяев сидит делопроизводителем полкового суда.

К моему удивлению, вскоре после разговора с попом Завертяев снова появился в моей комнате.

— Простите меня, прапорщик Оленин, что я допустил у вас неуместную выходку.

Я насторожился.

— Я считаю, что вы совершенно правы, когда, встречаясь со своими старыми знакомыми, в каком бы они звании ни были, принимаете их в дружественной форме. Я поступил бы точно так же, если бы встретился с каким-нибудь школьным товарищем, хотя бы и в солдатском платье.

— Я вам тогда же сказал, Александр Исаич, что это мой земляк.

— Я поступил по-мальчишески, просто не подумал, прошу извинить меня.

— Я человек не злой, ничего особенного не произошло. Если я сказал вам грубость, то прошу в свою очередь извинить меня.

Кириллов предложил мне пойти на следующий день вместе с людьми моей команды, а по возможности и с офицерами 12-й роты в Сапанов.

— Почему завтра? — спросил я.

— Сегодня заканчиваем мост, и с завтрашнего дня ход сообщений будет так же безопасен от пуль австрийца, как обоз 2-го разряда.

Пригласил Ханчева, Моросанова. Пошли. Увидели прекрасный надземный ход сообщений, широкий, устланный тонкими досками, чтобы нога не утопала в грязи. Построен зигзагообразно и с учетом направлений летящих от противника пуль. Корзины в один метр, наполненные землей, представляли из себя непроницаемую для пуль броню. Особенное восхищение Моросанова, Ханчева и других вызвал устроенный мост. Широкий, на крепких основах, глубоко забитых в дно реки, с устланными по краям моста мешками с землей, он представлял из себя, по выражению Ханчева, «Сапановский проспект».

— Прямо хоть с сестрами прогуливаться!

С этого дня связь с Сапановым усилилась.

Приехал прапорщик Ущиповский. Передав ему саперную команду, я отправился к командиру за получением дальнейших распоряжений.

— Сегодня должен уехать прапорщик Боров, — сказал Радцевич. — Я прошу вас на время его отпуска принять на себя заведывание газовой командой.

— Слушаюсь, господин полковник.

Газовая команда помещается рядом с саперной. Солдат было в четыре раза меньше, всего тридцать человек. Но для меня это дело представляет интерес, хочется поближе познакомиться с газовой обороной. Нашел прапорщика Борова. Молодой добродушный украинец ускоренного выпуска Алексеевского военного училища.

— А, Оленин, душа мой! — приветствовал он меня. — Я так и думал, что тебе придется газовой обороной ведать. Пойдем, познакомлю с моим химическим арсеналом.