Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

По вечерам у себя в землянке беседую с прапорщиком Зубаревым. Ему кажется, что в связи с революцией крупных боев, какие были раньше, больше не будет, и он жалеет, что ему вряд ли удастся отличиться на фронте и получить георгиевский крест.

Вчера 25 апреля ко мне в землянку неожиданно зашли несколько солдат 11-ой, и 12-ой роты:

— Расскажите нам, правда ли, скоро наступление будет?

— Мы думаем, что наступать нам не следует. С какой стати теперь вести наступление? Мы и без того находимся на австрийской земле.

— Но не забывайте, что у нас есть обязательства перед союзниками.

— А за каким чортом нам союзники? — горячо возразил Никаноров. — Пусть они там у себя на западном фронте дерутся.

— Если мы изменим союзникам, то союзники могут открыть против нас новый фронт. Японцы могут выступить на Дальнем Востоке, англичане и французы могут послать свои войска в Архангельск и Одессу и, кроме австро-немецкого фронта, мы получим дополнительно ряд новых фронтов. Я так думаю, — продолжал я, — что еще несколько усилий, — сломим немца, а там и всеобщий мир.

— Мы думаем все-таки начать братание с австрийцами.

— Как братание?

— Очень просто. Помните, в прошлом году на пасхе, под Саламовым, мы вместе с австрийцами сходились между окопами.

— Так вот и теперь будем сходиться и беседовать. Чего нам друг в друга стрелять? Ведь как нашего брата мобилизуют и гонят на войну, так и австрийцев и немцев. Если мы не захотим наступать, так этого может не захотеть и австриец.

— Не знаю, что вам посоветовать, товарищи. Я думаю, что лучше всего этот вопрос предварительно обсудить в полковом комитете.

— Нет уж, товарищ Оленин, мы думаем сами по себе, без комитета начать брататься. А вас просим об этом пока никому не говорить.

Я дал слово, что никому не сообщу о нашем разговоре.

На следующий день после обеда из окопов 12-ой роты вышло на бруствер три солдата, один из которых держал надетый на штык винтовки белый флаг. Со стороны австрийских окопов на протяжении нескольких минут не было никакого ответа. Отсутствие стрельбы ободрило других солдат, сидевших в окопах, и через мгновение весь бруствер заполнился людьми 12-ой роты. Люди были без винтовок, за исключением солдата, который на свою винтовку нацепил белый флаг.

Вскоре со стороны австрийских окопов последовало ответное действие, и в свою очередь на бруствер вышло несколько человек тоже с белым флагом. Во главе австрийцев был молодой офицер, который по-русски крикнул в сторону 12-й роты, что он предлагает выйти на середину поля между окопами трем представителям русской стороны. От 12-й роты отделилось три солдата, первоначально вышедших на бруствер. Со стороны австрийцев им навстречу в свою очередь направилось три австрийца. Делегаты с той и другой стороны сошлись по середине поля. Мы увидели, как австрийцы пожимали руки русским солдатам, о чем-то беседовали, оживленно жестикулируя, и затем наши делегаты пошли вместе с австрийцами в их окопы.

Минут через десять они в сопровождении густой толпы австрийцев направились в сторону наших окопов и, не доходя шагов пятидесяти, уселись на лужайку, приглашая присоединиться к ним солдат, остававшихся в окопах.

Это зрелище наблюдали солдаты всего полка. Через какие-нибудь полчаса весь 3-й батальон был впереди окопов, причем со стороны австрийцев народу было значительно меньше. Видимо часть австрийских солдат осталась в своих окопах с оружием, будучи настороже.

Капитан Соколов, наблюдавший около меня эту своеобразную картину, отдал распоряжение, чтобы офицеры и подпрапорщики к братающимся не присоединялись. По телефону Соколов сообщил в штаб полка, что солдаты 3-го батальона по инициативе 12-й роты братаются с австрийцами, и просил указания. В штабе полка, видимо, растерялись и никакого распоряжения не дали, предписав лишь наблюдать за происходящим братанием и о его результатах вечером донести в штаб.

Часа три продолжалась беседа русских с австрийцами. Разошлись лишь тогда, когда ротные кухни привезли к окопам обеды.

Вечером я пошел в 12-ю роту узнать о результатах этого братания. Моросанов, командующий ротой, рассказал, что австрийцы угощали наших солдат ромом и спиртом, меняли у наших солдат свои перочинные ножи, бритвы и другие предметы на хлеб и сало. Беседа относительно революции и наступления не имела места, ибо люди плохо понимали друг друга.

— А ведь интересная история, — говорил Моросанов. — Если так весь фронт начнет брататься, то пожалуй с наступлением ни черта не выйдет; раз солдаты сговорятся между собой не стрелять друг, в друга и не итти в наступление, то офицеры тут мало что смогут сделать.