Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

— Нам, как военным, полагаются квартирные деньги, — заявили мы, — и по городу Кишиневу должны, вероятно, платить не менее двадцати-двадцати пяти рублей.

— Мы согласны вам выдать деньги, — сказали в Городской управе, — но только вы сами сговоритесь об оплате номера.

Пошли к владельцу гостиницы.

Владелец гостиницы, он же владелец бывшей крушевановской типографии, Вулкамич, согласился на наше предложение, попросив лишь выдать ему доверенность на получение от Городской управы причитающегося нам дровяного пайка.

Создали редакционную коллегию, — председатель Свешников, я его заместитель. Связались с «Роста» и Советом рабочих и солдатских депутатов.

На имевшиеся деньги купили триста пудов бумаги, заключили договор с Вулкамичем на печатание газеты в его типографии и стали готовить первый номер.

Свешников через день уехал на родину, вызванный оттуда телеграммой. Мне пришлось самому писать передовую статью на злобу дня, составлять информации из телеграмм, собирать хронику местной жизни, получая данные от местного Совета, направлять весь этот материал в типографию, присутствовать при наборе, корректировать гранки и выпускать номер.

Сил на ежедневную газету не хватало. Решили ограничиться тремя номерами в неделю.

Какое было большое удовлетворение, когда появился первый номер газеты «Солдат-крестьянин»!

В Кишиневе тишина. Находишься как будто в весьма отдаленном тылу, в котором не чувствуются революционные и фронтовые события. Работа местных советских организаций протекает в этой кишиневской тишине также незаметно. Гарнизона почти не видно, да и не велик он, всего один запасный батальон и два автомобильных отряда, обслуживающие санитарные учреждения. Совет рабочих и солдатских депутатов целиком в руках эсеров и немногочисленных меньшевиков. Во главе совета стоит солдат эсер, вернувшийся из ссылки после Февральской революции.

Президиум совета заверил нас, узнав, что мы крестьянская организация, что с его стороны будет оказано всяческое содействие культурно-просветительной работе, в частности изданию газеты. Из больших событий мы отметили, что в Кишиневе на ближайшее время назначена конференция большевиков Румынского фронта.

— Напрасно мы дали согласие устраивать конференцию на нашей территории, лучше было бы, если бы они созывали в другом месте, — говорили некоторые руководители совета.

— Что ж такого, что на нашей территории, — говорили другие, — у нас большевистских настроений нет. Население спокойно, рабочих у нас мало, а за большевиками идут главным образом рабочие и солдаты.

Малочисленность кишиневского гарнизона способствовала спокойному настроению совета.

— Как вы относитесь к большевикам? — спрашивал я.

— Безусловно отрицательно. Они своим выступлением и захватом власти предают дело революции.

В первых числах декабря состоялась конференция большевиков. На эту конференцию я отправится вместе с прапорщиком Святенко, причем последний должен был приветствовать большевиков от имени нашей крестьянской организации, я же, как занятый исключительно редакционным делом, пошел с информационными целями.

Конференцию открыл Юдовский, лидер большевистской фракции одесского Румчерода. Он произнес речь о создавшемся положении в связи с захватом власти большевиками, о настроении и положения Румынском фронта. Призывал в заключение порвать с меньшевиками-интернационалистами, с которыми у фронтовых большевиков на почве выборов в Учредительное собрание был блок.

Конференцию пришел приветствовать, кроме нашей крестьянской организации, и представитель местного совета, который в своем приветственном выступлении подчеркнул необходимость единения революционной демократия.

Почти одновременно происходила конференция эсеров Бессарабской губерния. На эту конференцию я не пошел и на заседании комитета было постановлено никого с приветствием не посылать.

Чтобы окончательно оформить отношение фронтовых и войсковых крестьянских организаций к происходящим событиям, мы решили созвать на 15 декабря фронтовой съезд советов крестьянских депутатов. В повестке дня: 1) Текущий момент. 2) Отношение к новому правительству. 3) Отношение к войне.

Кишиневская тишина, не прекращавшаяся и после нашего приезда, неожиданно нарушилась. Сидя утрой в помещении комитета, выбирая телеграммы для очередного номера «Солдат-крестьянин», я был оторван от моих занятий вошедшим небольшого роста коренастым матросом, у которого на фуражке было написано «Аврора».