Михаил Воротников - Г К Жуков на Халхин-Голе

...Так получилось, что моя связь с Г. К. Жуковым возобновилась лишь через 27 лет после Халхин-Гола. Вскоре получил приглашение побывать у него вместе с женой. 2 июня 1967 года, когда мы возвращались из санатория, на Курском вокзале нас ждал его адъютант, майор И. А. Прядухин.

- Михаил Федорович, маршал приказал спросить, где вы хотите остановиться, в Москве или у него на даче?

- Где маршал?

- На даче.

- Поехали к нему.

Жена маршала, Галина Александровна, гостеприимно встретила нас. Когда мы вошли, Георгий Константинович говорил по телефону.

- Извините, у меня гости. Позвоню позже.

Маршал был в серой вязаной кофте и белой рубашке, в легких брюках темного цвета и лакированных туфлях. Приветливо улыбаясь, быстро подошел, обнял, взял за руки, осмотрел с ног до головы и сказал:

- Такой же, только немного потолстел. На какое-то время я почувствовал неловкость: маршал всю жизнь с полными людьми был не в ладах и наказывал тех, кто не занимался физической подготовкой. Но потом, все стало просто и естественно. За угощением шла оживленная беседа.

- Кушайте жерех, - предлагала Галина Александровна.

- Георгий как узнал о вашем приезде, наловил рыбы, заложил в холодильник и не велел трогать, пока не приедет Михаил Федорович.

В зал резво вбежали две девочки.

- Это моя дочка, Машенька, - сказал маршал. - А эта - внучка Василевского, дочка Эры.

Им тогда было по десять лет. Он представил их, как мне показалось, с гордостью.

После обеда Георгий Константинович предложил прогуляться. Наступали вечерние сумерки, веяло прохладой. Мы были легко одеты. Маршалу показалось, что на улице излишне свежо.

- Вы же совсем раздеты, вот это сибиряки! И все-таки так не годится. Галя, - сказал своей жене, - принеси Елене Ивановне свое пальто, а Михаилу Федоровичу захвати мой плащ.

- Спасибо, товарищ маршал, нам не холодно, - возразил я.

- Не скромничайте, не надо рисковать здоровьем. Тепло никому еще вреда не приносило.

Маршал показывал нам свою дачу. Усадьба густо покрыта хвойными породами вперемешку с зарослями кустарника плюс густая трава. Все это напоминало мне кусочек сибирской тайги. Много грибов, ягод, рябины. Птичий гомон дополнял атмосферу буйствующей природы, которую маршал искренне любил и оберегал.

- Мы не заметили, как быстро прошло время. В голову пришла мысль: что если маршал спросит, что я увидел и запомнил у него, я бы не мог дать исчерпывающий ответ. А ведь он всегда требовал на любые вопросы отвечать коротко и полно. Правда, это было на войне. Теперь он стал более демократичным, мягким. Но я-то знал: ни при каких условиях при нем нельзя расслабляться, надо быть предельно собранным. Мне показалось в то время, что я держу очередной экзамен.

Что касается интерьера, в глаза бросалась скромность обстановки жилых комнат и рабочего кабинета. Понравилась библиотека. Там оказалось немало справочных книг. Здесь же хранился личный архив маршала.

В стороне от дома - небольшая русская баня... Помню, на Халхин-Голе пришлось дважды вместе попариться. В отрогах Хамар-Дабы мы оборудовали баню в землянке. Топилась она "по-черному". В один из дней, в конце июля, баня была жарко "накочегарена". Командующий начал с того, что поливая водой раскаленные камни, "выгонял угар". Затем стал париться. Хлеща себя веником, приговаривал: "Поддай парку, поддай... Ну еще, еще!" От нестерпимого жара у меня горели уши, не выдерживали кисти рук, а ему все давай и давай парку.

- В следующий раз, чтобы у тебя были рукавицы и шапка, понял?

- Понял, товарищ командующий!

После боев в конце сентября он попарился еще раз, как говорил, "по-настоящему".

...Двое суток мы гостили у него на даче. Георгий Константинович охотно делился воспоминаниями о прожитой жизни.

Вот уже 10 лет он практически находился в изоляции. На октябрьском (1957 г.) Пленуме ЦК КПСС Г. К. Жуков был снят с должности и отстранен от какого-либо участия в общественной и государственной деятельности.

В 1965 году впервые маршал был приглашен и находился в президиуме торжественного заседания, посвященного празднованию 20-летия победы над фашистской Германией. Появление Г. К. Жукова вызвало бурный восторг всего зала. "Мы, фронтовики, - рассказывал об этом участник торжества, омич, генерал М. И. Кучерявенко, - приветствовали прославленного полководца, благодарили ЦК КПСС за восстановление справедливости по отношению к маршалу-победителю, любимцу Вооруженных Сил и народа".

Делясь впечатлениями от встречи на торжествах с тем, кто на поле брани и в тылу ковал победу, с кем приходилось разделять успехи и неудачи, он был взволнован и гордился тем, что его не забыли, помнят, чтят. Многих воинов узнавал и горячо приветствовал. Особенно ему запомнился генерал Козин.