Элен Драйзер - Моя жизнь с Драйзером

С этими словами он спокойно, но решительно принялся за работу.

Рукопись «Оплота», извлеченная Драйзером из архива, составляла около двух третей задуманной им много лет назад книги. В рукописи было два варианта романа; тщательно перечитав оба, Драйзер решил писать все заново. Он начал с первой главы и работал каждый день, пока не написал сорок глав, которые потом были сокращены до двадцати четырех, составивших первую часть книги.

Тедди описывал атмосферу квакерского быта, к которому он относился с уважением и почтением, описывал предания и обычаи, царившие в Сегуките, Мэне и Дакле близ Филадельфии, где жили действующие лица его романа,- и я видела, что он, сам того не замечая, все более и более увлекался книгой и отрешался от мира, охваченного злым недугом войны.

Тедди работал в маленьком дворике перед музыкальной комнатой, за небольшим ломберным столом. Там его можно было видеть ежедневно, он с увлечением работал над книгой, столь близкой его сердцу. Да и могла ли она не быть ему близкой, если прообразом его героя, Солона Барнса, являлся его собственный отец? Правда, отец его был не только фанатично религиозным, но и ограниченным человеком, который, по воспоминаниям Теодора, требовал, чтобы его дети слепо подчинялись догмам церкви.

Теодор с самого детства отличался незаурядными умственными способностями и большой чувствительностью, о чем, несомненно, хорошо знала его мать. Она видела, с какой жадной любознательностью он принялся за учение и за чтение. Тереза, более начитанная, чем другие сестры, была его любимицей и помогала ему в выборе литературы. Но она умерла совсем молодой. Кроме нее, некому было руководить чтением Теодора, и ему оставалось только положиться на собственное чутье. Однажды он отправился на исповедь, и священник сказал ему, что он должен прекратить чтение всякого рода литературы, включая и научные книги, иначе он не будет допущен к причастию. В течение нескольких дней Теодор обдумывал этот ультиматум. В день причастия, проходя мимо дверей церкви по противоположной стороне улицы, он спросил себя: «Как мне быть: войти в церковь и тем самым отказаться от любимых книг или никогда больше не переступать церковного порога?»

Будучи честным и серьезным мальчиком, он тяжело переживал эту проблему. Он думал о своем отце, о том, как он предъявлял семье неразумные требования, заставляя делать пожертвования на церковь даже в те времена, когда они жили впроголодь. А потом он подумал о том, как много может дать мальчику или юноше чтение, как оно воспитывает ум и сколько дает знаний. Мысли его снова вернулись к исповеди и причастию, и, рассказывал мне Драйзер, он принял твердое решение в пользу книг.

Но та ожесточенность, с какой отец противился его стремлению к знаниям, запомнилась Драйзеру на всю жизнь. Много раз вспоминал он слова отца: «Из-за своих книг ты попадешь в ад. Имей в виду: ты плохо кончишь».

Отец и сын никогда не могли понять друг друга, зато к матери Теодор питал глубокую любовь – эта любовь поддерживала его до последних дней жизни. «Поэтическая мать», как он часто называл ее, понимала и поощряла в нем талант рассказчика. Однако после смерти отца Теодор и в нем стал находить такие черты, которые вызывали восхищение: его честность, строгий немецкий образ жизни,- и в нем постепенно назревало желание вывести такого человека в одном из своих произведений. Но с тех пор как в 1913 году он рассказал о задуманном им романе «Оплот» Джону Коуперу Поуису и Эдгару Ли Мастерсу, Драйзер успел глубже изучить квакерство. Тогда он решил вывести в своем романе не католиков, а квакеров. Он считал, что таким образом ему удастся изобразить психологию ограниченного религиозного человека и вместе с тем избежать в своей книге того озлобления, которое непременно чувствовалось бы в книге, если бы он описывал католическую церковь, игравшую такую большую роль в жизни его отца.

Во время работы над «Оплотом» Драйзер согласился позировать итальянскому скульптору Эдгардо Симоне. За исключением портрета Драйзера, написанного Борисом Шаляпиным, это было единственное произведение искусства, для которого Тедди позировал во время пребывания в Калифорнии. Нарисованный Шаляпиным портрет вошел в коллекцию, собранную писателями Индианы и принесенную потом в дар Индианской государственной библиотеке.

Два раза в неделю Тедди посещал студию Симоне. В результате появился очень интересный скульптурный портрет Драйзера. Скульптор получил за него несколько первых премий, а позднее Тедди купил у него оригинал. Впоследствии я заказала с него бронзовую копию и подарила ее музею искусств «Метрополитен».