Мария Башкирцева - Дневник Марии Башкирцевой

Я не особенно похудела, я совсем, как следует, у меня только вид утомленный, я сильно кашляю и дышать трудно.

Случалось ли вам начать говорить или писать, что вы больше не верите чему-нибудь, чему прежде верили… и пока вы говорите: «И сказать только, что я была в этом убеждена»! — сразу вернуться к прежним мыслям, опять поверить или, по крайней мере, сильно усомниться? В одну из таких минут я сделала эскиз картины… В ожидании художника модель — маленькая белокурая женщина — сидит верхом на стуле и курит папироску, глядя на скелет, в зубы которого он воткнул трубку. Платье разбросано по полу налево; направо ботинки, открытый портсигар и маленький букетик фиалок. Одна нога пропущена через спинку стула, женщина оперлась на него локтями и подпирает рукою подбородок. Один чулок на земле, другой еще висит на ноге. Это очень хорошо выходит красками. Кстати, я делаюсь колористкой. Я говорю это смеясь; но, шутки в сторону, я чувствую краски и нельзя даже сравнивать мои этюды за два месяца до Мон-Дора и теперь.

Вы увидите, что найдется множество вещей, привязывающих меня к жизни, когда я уже буду ни к чему непригодна, когда я буду больна, отвратительна!

Четверг, 24 октября. Показала Жулиану картину, написанную в Мон-Доре. Он конечно нагрубил мне, говоря в то же время, что некоторые современные художники нашли бы, что это очень хорошо, что это смесь Бастьена-Лепажа и Бувена; что это, соединенное с несколько более усиленной работой, дало бы почти хорошую картину; в ней есть интересные вещи, но что я пишу, «как палач».

Что касается модели перед скелетом, то это задело его за живое. Он сказал, что это «положительно то, что следует», что это грубо, отталкивающе, а я прибавила. — «Да, это отталкивает и именно поэтому-то это хорошо , это сама природа». Только вы не можете подписаться под этим. Это произвело бы скандал. Но, черт возьми, как это хорошо! Я не говорю, что вы сейчас же сделаетесь известным живописцем, но, конечно, вы прославитесь этой… оригинальной изобретательностью… Эта картина заставит кричать, особенно если узнают, что эта женщина, молодая девушка.

Пятница, 29 октября. Прочитав в Евангелии место, удивительно соответствующее руководившей меня мыслью, я снова вернулась к горячей вере и к чудесам, к Иисусу Христу и к моим прежним восторженным молитвам.

Среда, 10 ноября. Ужасно работать без устали в продолжении трех лет и прийти к заключению, что ничего не знаешь!

Четверг, 11 ноября. Приходил Тони, и когда я ему рассказала о своем упадке духа, то он ответил, что это доказывает, что я не слепа и советовал мне снова приняться за этюд, вообще продолжать занятия.

Конечно, это показывает, что я знаю теперь больше, чем прежде, ибо вижу все яснее. Но как мне грустно! Как я нуждалась в ободрении! Я сделала себе плащ с монашеским капюшоном для мастерской, когда приходится занять место около окна, откуда адски дует. Итак у меня монашеский капюшон, а это всегда приносит мне несчастье. Я плакала под этим несчастным капюшоном так, что добрая З., которая подошла посмотреть, не шучу ли я, была совсем поражена. Я хочу сделать картину, представляющую изгнание монахов. Поэтому я пошла к капуцинам на улице Sante и три оставшихся монаха все мне рассказали и показали место несчастья. Я предложила мое гостеприимство двум монахам в Ницце. Надеюсь, что они не воспользуются приглашением.

Воскресенье, 14 ноября. Должна была ехать в Версаль посмотреть, подходит ли для меня тамошний монастырь капуцинов, так как там было оказано всего более сопротивления. На монастырском дворе расположены низкие кресла для коленопреклонения, и, несмотря на дождь, приходящие становятся на колени перед запертыми дверями часовни. Боже! как все это было нелепо сделано, и как монахи сумели этим воспользоваться!

Разве Гамбетта не самый сильный человек? Ведь надо-же, чтобы человек взял верх… А как-же тогда система бонапартистов? А принципы, а республика! Есть вещи, которые противоречат моему здравому смыслу; это бывает редко, но, если я убеждена сама , в душе, то ничто в мире не может заставить меня изменить моему взгляду, мне даже трудно не кричать о моем убеждении на крышах, — так я довольна, и горда, что я сама дошла до этого и что искренно этому верю. Потому что столькими вещами, почти всеми, увы! я дорожу только… поверхностно… ради того, что скажут, или чтобы не выделяться, или радии того, что это может мне быть выгодно.