Сергей Троицкий - Битва за водку

Оглянулся. Девушка стояла, наклоняясь возле самого моего изголовья. Она слабо улыбнулась и исчезла. Я, однако, успел разглядеть её лицо. Показалось, я видел её прежде, но где, когда? Я всё недоумевал и спрашивал себя: «Не схожу ли я с ума?» В мёртвой тишине было что-то странное, загадочное. Довольно большая серая птица вдруг бесшумно прилетела и села на самый край балкона.

Я посмотрел на неё, она посмотрела на меня сбоку своим круглым тёмным глазом. «Уж не прислали ли тебя, чтобы напомнить?» – подумал я.

Птица тотчас взмахнула мягкими крыльями и улетела по-прежнему без шума. Я долго ещё сидел у окна, но уже не предавался недоумению, будто попал в заколдованный круг.

Наконец я встрепенулся, и заколдованная тишина нарушилась. Ветерок запорхал, луна всё ярче выступала на посиневшем небе, и скоро листья деревьев заиграли серебром и чернью в её холодных лучах. Я не мог выдержать более, вскочил, набросил косуху и отправился на серебряное озеро к старому дубу.

По словам Вилли, в этот дуб во время войны ударила американская шрапнель, верхушка переломилась и засохла, но жизнь в нём ещё теплилась. Когда я подходил, на луну набежала тучка, под широкими ветвями стало очень темно. Сначала я не заметил ничего особенного, но глянул в сторону, и сердце так и упало. Возле высокого куста между дубом и лесом неподвижно стояла мерцающая белая фигура. Она!

Жалобный звук, подобный тому, который разбудил меня в первую ночь, задрожал в ушах.

– Пусти же меня! – промолвил я.

Спутница моя тихо отклонилась, остановилась передо мной и сложила руки. Я успокоился и посмотрел ей в лицо, оно по-прежнему выражало покорную грусть.

– Где мы? – спросил я, не узнавая окрестностей.

– Далеко от твоего дома, но ты можешь оказаться там в одно мгновенье.

– Каким это образом? Опять довериться тебе?

– Я не причинила тебе зла и не причиню. Полетаем с тобой до зари, вот и всё. Я могу тебя отнести куда только ты вздумаешь, во все края земли. Отдайся мне! Скажи опять: «Возьми меня»!

– Ну, например, возьми меня!

Она опять припала ко мне, ноги отделились от земли, и мы полетели. Взмыли вверх, как вальдшнепы, налетевшие на берёзу, и опять понеслись прямо. Вместо травы у нас под ногами мелькали вершины деревьев. Чудно было видеть лес сверху, его щетинистую спину, освещённую луной. Он казался каким-то огромным уснувшим зверем и сопровождал нас широким непрестанным шорохом, похожим на невнятное ворчанье. Кое-где попадались небольшие поляны, красиво чернела зубчатая полоса их тени. Заяц изредка жалобно кричал внизу, вверху тоже жалобно ухала сова, в воздухе пахло грибами, почками, зорей-травою, лунный свет разливался во все стороны холодно и строго.

Вот лес остался позади, в поле протянулась полоса тумана, здесь простиралась река, а вот и автобан на Влото. Мы понеслись вдоль реки, над кустами, отяжелевшими и неподвижными от сырости. Волны на реке то лоснились синим лоском, то катились, тёмные и словно злые. Местами над ними странно нависал тонкий пар, и чашки водяных лилий девственно и пышно белели всеми своими распустившимися лепестками, точно знали, что до них добраться невозможно.

Мне вздумалось сорвать одну из них, и вот я уже очутился над самой гладью реки. Сырость неприязненно ударила в лицо, как только я переломил тугой стебель крупного цветка. Мы стали перелетать с берега на берег. Нам не раз случалось встретить семейку диких уток, расположенных кружком на чистом местечке между тростниками, но они не шевелились, разве одна из них торопливо высовывала шею из-под крыла, смотрела-смотрела, снова хлопотливо засовывала нос в пушистые перья, другая слабо крякала. Мы вспугнули цаплю, та поднялась из ракитового куста, болтая ногами и с неуклюжим усилием махая крыльями. Тут она мне показалась действительно похожей на немца. Рыба нигде не плескалась, небось спала тоже. Я начинал привыкать к ощущению полёта и даже находил в нём приятность, меня поймёт всякий, кому случалось летать во сне. Я принялся с большим вниманием рассматривать странное существо, по милости которого со мной совершались такие неправдоподобные события.

Это была женщина с маленьким нерусским лицом. Иссера-беловатое, полупрозрачное, с едва обозначенными тенями, оно напоминало освещённую изнутри вазу. Оно опять показалось мне знакомым.

– Можно с тобой говорить? – спросил я.

– Говори.

– Я вижу у тебя кольцо на пальце, стало быть, ты жила на земле, была замужем?

Я остановился. Ответа не последовало.