Валерий Шубинский: Азеф

А вот две справки, представленные в 1893 году, почти одновременно, ростовской полицией:

«…Уехал в Германию, продав предварительно по поручению какого-то мариупольского купца масла на 800 руб. и присвоив эти деньги себе».

«По агентурным сведениям между Азефом и его бывшими товарищами в настоящее время возникла вражда, вследствие того, что некоторые из них, выманив у него чужие деньги, поставили в необходимость бежать за границу, и не только не оплатили долга, но обманули в обещании помогать в жизни за границей» [12] Николаевский Б. Конец Азефа. М., 1926. С. 74. (Далее — Конец Азефа.) .

Так как все-таки было дело?

Конечно, нравы Ростова-папы вполне допускали некоторое мошенничество, и революционная этика — тоже. Соломон Рысс заработал на обучение за границей, основав мастерскую по производству поддельных аттестатов зрелости, и совершенно впоследствии этого не стеснялся.

Но все-таки история туманная: «то ли он украл, то ли у него украли». Все, общавшиеся с Азефом в Карлсруэ, подтверждают: он был весьма беден. Но на 800 рублей можно было бы прожить в одиночку года два — очень скромно, без излишеств, но отнюдь не впроголодь.

Значит, этих денег у него не было?

Если все-таки Азефа обманули, «для пользы дела» выманив у него чужие деньги, — это в каком-то смысле объясняет его последующие поступки.

А поступки, собственно, такие.

24 марта (6 апреля) 1893 года из Карлсруэ ушло в Петербург письмо, адресованное жандармскому управлению Ростова-на-Дону. Четыре дня спустя — почти такое же, слово в слово, письмо, на адрес господина директора Департамента полиции.

В письмах сообщалось о существовании в Ростове-на-Дону социалистического кружка. Азеф не знал, стало быть, что кружок уже раскрыт. Сообщалось о переписке со «…здешним карлсруйским кружком революционеров, задающихся целью соорганизовать революционные силы как за границей, так и в России, для каковой цели в Ростов-на-Дону высылается сочинение Кауцкого (sic) „Программа социал-демократической партии“. Переписка ведется непосредственно с лицами Мееровичем, Самойловичем и Козиным».

Подпись: «Готовый к услугам покорный слуга W. Sch. (poste restante[13] До востребования.)».

Что за В. Ш.? Вильям Шекспир, что ли?

Ветеран революции, последний глава «Народной воли» Герман Лопатин говорил про Азефа после его разоблачения, давая показания следственной комиссии Партии социалистов-революционеров:

«Это человек, который совершенно сознательно выбрал себе профессию полицейского агента, так же как другие выбирают себе профессии врача, адвоката и т. п. Это практический еврей, почуявший, где можно больше заработать, и выбравший себе такую профессию» [14] ГА РФ. Ф. 1699. Оп. 1. Ед. хр. 128. Л. 140. .

Неправда. «Практический еврей» выбрал профессию инженера. Он долго и старательно учился и стал отличным специалистом.

А сотрудничество с полицией он выбрал… зачем же?

Деньги? Да, конечно, но, может быть, также — обида.

Молодой Сергей Зубатов, будущий знаменитый охранник и социальный реформатор, известный человек в российской истории и заметный — в судьбе Азефа, по собственным словам, пошел на службу в полицию из ярости: оказалось, что революционеры использовали публичную читальню, которую Зубатов держал вместе с женой, как явку, не ставя хозяев читальни в известность и «втемную» подвергая их опасности.

Можно осторожно предположить, что и Азефом двигало что-то подобное. Не будем забывать: это был, видимо, очень закомплексованный молодой человек. А значит, гораздо острее воспринимающий оскорбления.

Ратаев недоумевал позднее: как мог пойти на предательство давний агент, который «до поступления на службу не был революционером»? Полицейский чиновник забыл подробности. Революционером молодой Азеф или Азов был. Очень маленьким, рядовым, но… Ведь не затем же он пошел в революционную организацию, чтобы сразу ее предать?

Революция — это была гвардия поколения, ее элита, ее рыцарский орден. Так, по крайней мере, казалось большинству. И вот толстый уродливый парень где-то с пятью классами реального училища, нищий, поневоле пронырливый неудачник без определенных занятий и с неважной репутацией вступает в этот «орден», орден погибающих за великое дело любви, и рад, что его взяли. Ему нет никакого дела до рабочих, но он пропагандирует Маркса в рабочих районах, он, рискуя, разъезжает по городам с заданиями организации… И каков результат? Благородные товарищи по подполью обманывают его, толстого Евно, на отборный ростовский лад. Обманывают — потому что не считают своим. А с чужими — можно всё. Так Сергей Геннадиевич Нечаев учил.