К Залесский - Отто Скорцени и секретные операции абвера

Тогда я предложил им скопировать сам пистолет-пулемет "стэн" - оружие очень простое и в тоже время очень надежное - и поставить его на вооружение немецкой армии. Этот автомат можно было вывалять в грязи, топтать его ногами и затем снова использовать, немецкий же аналог не мог вынести подобного обращения. Кроме того, производство "стэна" требовало только части времени и материалов, необходимых для изготовления немецкого автомата.

Тогда наши дорогие бюрократы нашли другие причины, чтобы отклонить мое предложение. На этот раз они использовали авторитет самого Адольфа Гитлера: фюрер когда-то сказал, что у немецкого солдата должно быть лучшее оружие из существующих в мире. Действительно, точность стрельбы "стэна" была несколько хуже, чем у немецкого автомата. Эти господа забыли только, что автомат или пистолет-пулемет являются оружием ближнего боя, и никакой солдат не использует его для поражения дальней цели.

ВСТРЕЧА С КАНАРИСОМ

Однажды ко мне обратился лейтенант штурмовой дивизии "Бранденбург" Адриан фон Фолькерсам. Этот потомок старинного балтийского рода был прекрасным солдатом и уже в 1941 году доказал это, получив Железный крест за дерзкий прорыв на Восточном фронте. Мой гость рассказал о недовольстве, которое царит среди ветеранов "Бранденбурга". Уже давно, объяснил он мне, дивизия не выполняла никаких специальных задач. Напротив, она все чаще становилась пожарной командой и была вынуждена вести бои там, где могло справиться любое другое армейское соединение. Понесенные во время этих боев потери были очень высокими и, что особенно важно, практически невосполнимыми, ведь дивизия была сформирована почти только из людей, владеющих иностранными языками и готовых добровольно пойти на любую "специальную" операцию. После такого вступления он перешел к основной цели своего визита: сам он, как и другие офицеры его батальона, случайно услышал о новом подразделении, к формированию которого я приступил, и они были бы счастливы вступить в него. Они хотели узнать, не помогу ли я им в этом. Фон Фолькерсам с первого взгляда произвел на меня приятное впечатление, и я пообещал ему использовать для этой цели все мои возможности.

Это обещание вскоре привело меня к моей первой и единственной встрече с адмиралом Канарисом, шефом абвера. Я случайно узнал, что доктор Кальтенбруннер, в то время шеф Службы безопасности и мой непосредственный начальник, и руководитель политической разведки Шелленберг собирались встретиться с Канарисом для обсуждения более тесной координации действий абвера и секретных служб СС. Я попросил разрешения присутствовать на этой встрече и заручился их поддержкой в моей попытке вырвать у адмирала разрешение на переход одиннадцати офицеров "Бранденбурга" в мое подразделение.

Нас проводили в скупо освещенный кабинет, где мы расположились в глубоких креслах. Любопытный факт: несмотря на мою прекрасную память на лица, я сейчас не могу точно вспомнить лицо адмирала Канариса. Я помню только человека среднего роста, массивного, с лысым черепом, одетого в морскую форму. От его лица в памяти остались лишь бесцветные глаза, бесстрастный взгляд которых непрерывно перебегал с одного собеседника на другого или же застывал, иногда на несколько минут, на какой-то воображаемой точке на стене.

Но мне никогда не забыть адмирала Канариса как моего противника, если не сказать - врага. Вот человек, который в совершенстве овладел искусством оставаться неуязвимым. Его можно было сравнить с медузой: палец легко погружается в желеобразную массу, но потом ее форма полностью восстанавливается, как будто ничего не случилось. С замечательной ловкостью Канарис пытался нам помешать, разнообразными искусственными препятствиями стараясь свести на нет наши планы, которые ему не нравились.

Однако когда надо было, я тоже умел быть упрямым. На этом пункте нашего визита дело застопорилось. Целых три часа мы пытались различными ухищрениями добиться его согласия на перевод одиннадцати его офицеров к нам. Постоянно Канарис находил, я бы даже сказал сильнее - изобретал все новые причины для отказа. Как только мы находили аргументы против одних его возражений, он тут же выдвигал другие.

Наконец он все же разрешил переход одиннадцати офицеров дивизии "Бранденбург" в мое подразделение. Я облегченно вздохнул и покинул кабинет, стараясь не очень выказывать свой триумф и не чувствовать себя победителем после ожесточенного боя. Но в момент, когда его начальник штаба уже готов был подписать необходимые бумаги, адмирал, к нашему удивлению, нашел дополнительные возражения и в конце концов перенес свое решение на "потом", то есть на совершенно неопределенное время, а может быть, на "никогда". Перед этим последним проявлением его злой воли я предпочел временно отступить; с меня было достаточно. И только через несколько месяцев, в ноябре 1943 года, мне удалось окольными путями достичь успеха в этом деле.