Р. Холлингдейл - Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души

Столь же хвалебное описание мы находим и в «Mein Lebenslauf» («Краткой автобиографии»), еще одном автобиографическом очерке, написанном в 1861 г.:

«Я все еще храню в душе его живой образ: высокая, стройная фигура, тонкие черты лица и добрая, приятная манера держаться. Всеми любимый и повсюду желанный гость, как за свой остроумный разговор, так и за доброе сочувствие, чтимый и любимый крестьянами как священник, чьи слова и поступки были равно полезны, самый заботливый муж и любящий отец – он был образцом совершенства сельского священника».

Над самым известным фрагментом из воспоминаний Ницше об отце, написанном в посмеивались, как над явной идеализацией:

«…Он был утонченный, любящий и болезненный, как существо, коему предначертано нанести мимолетный визит в этот мир, – любезное напоминание о жизни, нежели собственно жизнь» (ЕН, 1, 1).

Однако это не столько идеализированный образ забытого отца, сколько портрет больного, умирающего человека – пастора Ницше в последние девять месяцев его жизни, каким он более всего являлся в памяти своего 44-летнего сына. Настроение тех последних месяцев лучше всего передано языком «Из моей жизни»:

«До той поры мы испытывали только радость и счастье, жизнь наша текла безмятежно, как ясный летний день. Но потом сгустились черные тучи, сверкнула молния, и удары грома грянули с неба. В сентябре 1848 г. моего возлюбленного отца внезапно постигла душевная болезнь. И мы, и он надеялись на скорейшее выздоровление. В те дни, когда ему становилось лучше, он просил нас позволить ему проповедовать и возобновить уроки конфирмации, ибо его деятельный дух не выносил праздности. Несколько докторов пытались выяснить природу его болезни, но тщетно. Тогда мы привезли в Рекен знаменитого доктора Опольцера, бывшего тогда в Лейпциге. Этот удивительный человек сразу же распознал, где поселилась болезнь. К нашему общему ужасу, он поставил диагноз – размягчение мозга. Хотя и не безнадежный, случай был, несомненно, очень тяжелый.

Моему дорогому отцу приходилось переносить страшную боль, но состояние не улучшалось, а становилось день ото дня все хуже. Он пролежал в постели до июля 1849 г.; и вот приблизился день его ухода. 26 июля он впал в глубокое забытье и лишь временами приходил в сознание… Скончался он 27 июля 1849 г. Когда я проснулся в то утро, повсюду вокруг я услышал плач и всхлипы. Моя дорогая мать вошла в слезах и простонала: «О боже! Мой дорогой Людвиг умер!» Хотя я был еще очень мал и неопытен, я имел представление о том, что такое смерть: меня пронзила мысль, что я навсегда разлучен с моим возлюбленным отцом, и я горько заплакал. Дни, которые затем последовали, были полны слез и приготовлений к похоронам. О господи! Без отца я осиротел, моя дорогая мать овдовела! 2 августа бренные останки моего дорогого отца были преданы земле… Церемония началась в час дня и сопровождалась звоном колоколов. О, пустой лязг этих колоколов навсегда останется у меня в ушах, мне никогда не забыть мрачной мелодии гимна «Jesu meine Zuversicht»!»

Эти события произошли, когда мальчику было 4 года, а записал он их в 14 лет. За эти 10 лет чувство потери и ощущение, что мир рушится, похоже, усилились, а не притупились [4] Цитата из книги «Из моей жизни» – это только отрывок: в деталях описаны похороны, названы даже имена священников. Похоже, Ницше запомнил сцену с детальной точностью. В книге «Краткая автобиография» смерть отца описана вновь, на сей раз со стихами, посвященными памяти почившего: Ach sie haben Einen guten Mann begraben, Und mir war er mehr! («Ах, вы похоронили хорошего человека, а для меня он был еще лучше!») И это спустя 13 лет после смерти отца, которого он знал только в младенчестве! .

Природа болезни пастора Ницше и ее причина горячо обсуждались в литературе, посвященной Фридриху Ницше, так как его самого постигло помутнение рассудка. И это было мощнейшим аргументом публики, пережившей настоящий шок с выходом в свет его произведений 1880-х и 1890-х гг., начиная с работы «Человеческое, слишком человеческое»; многие читатели испытывали явный соблазн приписать эти труды сумасшествию автора. Несостоятельность такой позиции я попытаюсь доказать, когда мы коснемся вопроса об истинных причинах болезни Ницше. На мгновенно возникающий вопрос о том, не мог ли он унаследовать психическое нездоровье от отца, ответом может быть только твердое «нет». Сведения, чем именно страдал пастор Ницше и от чего он умер, весьма скудны. С уверенностью утверждать можно лишь то, что он временами страдал от непродолжительных припадков эпилепсии, которые сам он таковыми не считал и которые не сочли достаточно серьезными, чтобы предписать лечение и постоянный надзор. Примерно за девять месяцев до смерти пастор стал жертвой какого-то нервного или мозгового недуга, оказавшегося фатальным. Много позже, уже в клинике в Базеле, Франциска показала, что он умер от «чего-то в мозгу, вызванного падением с лестницы», но что при этом он никогда не был «сумасшедшим». Термин gemiitskrank, который Ницше употребил при описании состояния, в которое впал его отец, означает психическое расстройство или меланхолию. Это очень расплывчатый термин и не обязательно означает (строго говоря, не должен означать) умопомешательство в клиническом смысле. Конечно, сам Ницше никогда не был gemii tskrank, умственно больныгм, он был geistes-krank, то есть душевнобольныш. Более того, едва ли четырехлетнему мальчику позволялось неограниченное общение с отцом в пору «умственного расстойства» последнего; мало вероятно и то, что он сумел осознать гораздо больше, чем просто инстинктивно почувствовать, что что-то не так.