Николай Мальцев - Исповедь флотского офицера. Сокровенное о превратностях судьбы и катаклизмах времени

Я перекладывал документ в красивые красные корочки, с надписью «На доклад Главнокомандующему ВМФ», эти корочки аккуратно укладывал в свой походный дипломат и по московским изогнутым переулкам, минуя кинотеатр «Современник», дворами и «огородами», добирался до Большого Козловского переулка, дом 6. Там располагался мощный комплекс зданий Главного штаба ВМФ, его подразделений, кабинеты высшего командования Военно-морского флота и секретариат Главкома. Там я по реестру сдавал документ порученцу Главкома или его секретарю. Порученец в звании капитана 1-го ранга, бегло осматривал документ, убеждался, что указан номер телефона моего вызова, и я отправлялся назад, заниматься текущими делами. Так получилось, что одним из порученцев был бывший командир стратегического подводного атомохода капитан 1-го ранга Задорин. С его экипажем, будучи прикомандированным молодым лейтенантом, я совершил первый длительный автономный поход и проявил себя вполне грамотным специалистом. Он меня запомнил и встречал весьма приветливо. Надо отметить, что вежливость и уважение, даже к офицерам нижнего звена и рядовым исполнителям, были визитной карточкой сотрудников Секретариата Главнокомандующего ВМФ.

Проходил день или два, и из Секретариата следовал звонок на телефон начальника отдела, что доклад рассмотрен и можно его забрать. Теми же дворами и криволинейными переулками минут за двадцать я приходил в Секретариат и забирал доклад, с росписью в реестре документов. Вернувшись в управление, первым делом показывал доклад с резолюцией Главкома полковнику Черненко. Чаще всего Главнокомандующий ВМФ в короткой резолюции, исполненной его рукой наискосок прямо по тексту доклада, давал конкретные указания начальнику ГИУ ВМФ, генерал-лейтенанту Путяте Вадиму Евграфьевичу и автору доклада – начальнику РТУ ВМФ. Когда указания не требовали безотлагательных мер, Черненко брал доклад себе в папку, показывал его начальнику РТУ ВМФ, а заем возвращал мне и приказывал выслать копию доклада начальнику ГИУ ВМФ, а мне взять на контроль и исполнение указания Главкома, и постоянными звонками «теребить» офицеров ГИУ ВМФ, ответственных за строительство двух жилых домов нашего центра.

Когда указания были серьезны и неотлагательны, Черненко предлагал мне посетить Спартаковский переулок, где располагалось ГИУ ВМФ и добиться встречи с начальником – генерал-лейтенантом В.Е. Путятой. Эти посещения были для меня весьма тягостны. В отличие от всех других управлений, офицеры ГИУ ВМФ относились ко мне с нескрываемым презрением. На инженер-полковников ГИУ ВМФ не производила никакого впечатления моя одиннадцатилетняя служба на атомном подводном ракетоносце. Объяснений этому у меня до сих пор нет, но они воспринимали меня чуть ли не как вымогателя, пытающегося построить жилье для «блатных» офицеров Флота, за счет ограниченных фондов и строительных возможностей Министерства обороны. Я, конечно, был сверхнастойчив, потому что добивался исполнения сроков и высокого качества строительства эти двух домов, не только для будущих штанных офицеров центра, но и для себя лично.

Жилищная комиссия нашей части обязана была выделить мне, как имеющему двоих детей, трехкомнатную квартиру в одном из построенных домов. О большем счастье я и не мог мечтать. Чего же лучше, чем уйти на пенсию, имея жилье в закрытом военном городке и надежду, что и будучи военным пенсионером, я найду себе работу по специальности в этом же центре, где закончил службу? Благосклонен к моей скромной персоне капитана 3-го ранга и бывшему офицеру атомохода был лишь сам генерал-лейтенант Путята. Появившись в его приемной, я просил дежурного офицера доложить обо мне начальнику ГИУ ВМФ и скромно дожидался, когда он освободится от срочных дел и примет меня для беседы. Иногда такие ожидания затягивались на часы, но я был упорен. Сидел в уголке приемной и скромно ждал своей очереди. Получив разрешение, заходил в кабинет Вадима Евграфовича, приветствовал его по форме, как генерал-лейтенанта, и просил ознакомиться с содержанием доклада и резолюцией Главкома. Путята приходил в неподдельный гнев от недоработок ГИУ ВМФ, а может быть, был просто замечательным артистом? К сожалению, в советские времена были и такие, как бы болеющие за дело, офицеры, которые просто разыгрывали трудовой и служебный пафос, а на самом деле ничего не делали.

Он вызывал к себе в кабинет начальника отдела в звании полковника, отвечающего за строительство домов, и при мне резко «разносил» его за задержки в строительстве. Я уходил удовлетворенный, провожаемый презрительным взглядом начальника отдела, но это мало помогало делу. Задержки накапливались из месяца в месяц, и, в конце концов, дома были сданы в эксплуатацию месяца на три позже тех сроков, которые были утверждены Главкомом ВМФ, то есть примерно в апреле-мае 1982 года. Я обо всех этих тонкостях рассказываю очень подробно, потому что эти тонкости потом сыграли важную роль в том, что я приобрел в Москве трехкомнатную кооперативную квартиру и стал законным жителем столицы. Это случилось в апреле 1982 года, а ещё в октябре 1981 года, за полгода до покупки кооперативной московской квартиры, я даже не помышлял стать жителем Москвы, а тем более – штатным офицером Радиотехнического управления ВМФ.