Ги Бретон - Век распутства

Первой в списке стояла английская принцесса. Но от нее пришлось отказаться: король Англии был категорически против, так как его дочь и Людовик исповедовали разные религии. Герцог Бурбонский тут же решил просватать свою собственную сестру, мадемуазель Вермандуа. Возможно, это ему бы и удалось сделать, если бы претендентка на трон не совершила однажды вечером непростительную ошибку, оскорбив мадам де При, которую не выносила. Фаворитка, посмотрев ей прямо в глаза, произнесла всего лишь одну фразу:

– Ты никогда не будешь королевой.

На следующий же день она сумела доказать своему любовнику, что вся Европа возмутится таким выбором, когда «увидит, что молодой монарх оказался под башмаком этой несносной эгоистки». Герцогу пришлось расстаться со своим планом, и поиски невесты, не способной затмить собой мадам де При, продолжались.

Некоторые принцессы были вполне подходящими невестами, но имели весьма незначительные изъяны. Так, например, принцесса Португалии была вычеркнута из списка кандидаток лишь из-за того, что у нее был слабоумный папаша. А вот от принцессы из княжества Гессен-Ренфельд пришлось отказаться потому, что до французского двора дошли слухи, что ее мать якобы поочередно рожала то дочь, то кролика 11, что было бы весьма прискорбно для потомства Бурбонов…

Короче говоря, поиски невесты затянулись, и уже многие европейские дворы начали посмеиваться над французским королем.

Вот тогда-то мадам де При нашла выход из, казалось бы, безнадежной ситуации.

Она вспомнила, что еще при рассмотрении первого списка кандидатур было вычеркнуто имя одной принцессы по той простой причине, что та была слишком бедной и не могла принести богатого приданого. И этой золушкой оказалась дочь Станислава Лещинского.

Фаворитка тут же поняла, какие преимущества она могла бы извлечь, женив короля на бедной польской принцессе: ведь королева была бы ей обязана всем. Она попросила герцога отказаться от своей невесты и показать королю портрет, написанный Пьером Гольбертом. Людовик XV был очарован красотой девушки и уже на следующий день объявил Королевскому совету о согласии взять в жены Марию Лещинскую. И в Виссембург было отправлено письмо.

Кардинал Роан собственноручно вручил послание бывшему польскому королю. Станислав Лещинский так был ошеломлен предложением французского короля, что бегом бросился в соседнюю комнату, где, как обычно, проводили время за шитьем его жена и дочь.

– Преклоним колени, – воскликнул он, – и поблагодарим Бога.

– О мой отец. Вас призывают на польский трон? – спросила Мария.

– Нет, моя девочка, небо к нам еще более благосклонно. Ты будешь королевой Франции.

«Вне себя от счастья», по признанию самого бывшего польского короля, Лещинские упали на колени и вознесли молитву Богу за проявленную к ним милость.

Хранить тайну о предстоящей свадьбе удавалось только в течение нескольких недель. Но в конце концов челночные поездки из Версаля в Виссембург и обратно привлекли внимание придворных, которые быстро разгадали причину. Весть о предстоящем неравном браке французского короля с бедной польской принцессой пришлась не по вкусу как вельможам, так и простому народу. Такие известные люди, как Вольтер, находили тысячу изъянов у принцессы. По городу разнеслись самые неправдоподобные слухи. Так, например, рассказывали, что у Марии были сросшиеся пальцы и что она в детстве перенесла золотуху.

Не обращая внимания на кривотолки, король объявил о своей свадьбе 27 мая. После этого весь двор переместился в Виссембург. Чтобы подчеркнуть бедность Лещинской, мадам де При подарила Марии дюжину рубашек; впрочем, они ей пришлись весьма кстати…

Пока будущая королева Франции готовилась к отъезду в Фонтенбло, наставник Людовика XV, забросив все государственные дела, занялся половым воспитанием своего ученика. Он показывал ему рисунки с соответствующими сюжетами, а Башелье поручил молодому художнику, писавшему картины с обнаженной натуры, принести рисунки, показывающие «натуру в действии».

Однако их усилия были напрасны: король не проявлял интереса к такой живописи. Тогда воспитатели решили пойти еще дальше: они раздобыли мраморные статуи обнаженных женщин и давали ему их погладить, и все для того, чтобы подготовить короля к первой брачной ночи, когда он окажется в одной постели с польской принцессой, такой же юной и неопытной, как и он.

Совершив триумфальный переезд из Виссембурга под приветственные крики попадавшихся ей навстречу прохожих, Мария прибыла 5 сентября в Фонтенбло. Свадебная церемония, состоявшаяся в часовне, затянулась настолько, что невеста даже лишилась чувств. И вот вечером Людовик XV – а ему в ту пору едва исполнилось пятнадцать лет – оказался, наконец, в постели со своей молодой женой. Как же повел себя король? Был ли он растерян, неловок, стыдлив? Похоже, что нет, если верить словам герцога Бурбонского, написанным на следующий день в письме, адресованном Станиславу Лещинскому: