Омар Брэдли - Записки солдата

- Я скажу вам так, - ответил я, бросив взгляд на полуостров Котантен, вдававшийся в море на другом конце огромной, 6,5-метровой карты. - Если бы год тому назад, 6-го июня, вы заверили меня, что сегодня мы будем находиться на этом рубеже, я согласился бы с этим и не задавал никаких вопросов.

В этот день вечером я вернулся после обеда в свой прицеп, чтобы засесть за текущую работу. Вскоре после наступления темноты мне позвонил Ходжес со своего командного пункта в Марбурге на берегу реки Лан. В 16 час. 10 мин. теплым весенним днем 25 апреля разведывательный дозор 1-й армии встретился с авангардом 1-го Украинского фронта маршала Конева в почти безлюдном городе Торгау на берегу Эльбы.

- Спасибо, Кортни, - сказал я. - Большое спасибо за сообщение. Мы долго этого ждали. Русским, конечно, досталось, пока они прошли эти 120 километров от Одера{59}.

Я взял кусок угля из ящика под скамьей в моем автофургоне и обвел кружком Торгау на большой настенной карте. Кто-то уже нарисовал над городом Берлином в виде отдельных кусочков большое изображение сломанной свастики.

Быстро и умело проведя перегруппировку, Паттон 22 апреля начал наступление с задачей отрезать пути отхода на Редут; через два дня он пересек границу Австрии. Оттуда он повернул вниз по Дунаю на Линц, находящийся почти на полпути к Вене.

Тем временем англичане наседали на Эйзенхауэра, требуя усилить одним американским корпусом войска Монти на севере, предполагавшего переправиться через Эльбу. Монти настаивал на этом усилении, заявляя, что его сил недостаточно для того, чтобы пройти до побережья Балтики и отрезать Данию от Советов. Когда Жуков начал наступление на Берлин, нажим англичан усилился. Они доказывали, что если Монти в ближайшее время не выйдет на побережье Балтийского моря, мы можем в одно прекрасное утро проснуться и обнаружить Красную Армию в Дании и Советы на Северном море.

Теперь, когда быстрое продвижение Паттона вниз по Дунаю развеяло миф о Редуте, мы согласились удовлетворить требование Монти. 18-й воздушно-десантный корпус Риджуэя был переброшен на север, где вошел в состав 21-й группы армий. 29 апреля он двинулся через Эльбу южнее Гамбурга в направлении на балтийский порт Любек с целью спасти Данию для Запада.

К 30 апреля противник был накануне полного разгрома. В Италии 15-я группа армий Кларка преодолела рубеж по реке По и бросилась к озеру Комо. В Голландии канадцы Монти продвинулись до плотин на Северном море и отрезали войска Бласковица. В Берлине автоматчики Жукова с боями занимали дом за домом, пробивая себе путь среди развалин этого обреченного города к имперской канцелярии, где Гитлер забаррикадировался в бомбоубежище, устроенном в саду.

Вся германская армия попала в три "котла", которые все более суживались. Военно-воздушные силы союзников прекратили стратегические бомбардировки из-за отсутствия выгодных целей. Когда Эйзенхауэр позвонил мне на наш новый командный пункт в Бад-Вильдунгене и запросил обстановку, я в шутку спросил, не приготовил ли он самолет, чтобы слетать в начале июля в Вест-Пойнт отметить тридцатую годовщину нашего выпуска.

- По-видимому, дело идет к этому, - сказал я.

Неделю тому назад у меня не было такой уверенности.

Вечером 2 мая радио Гамбурга передало известие о смерти Гитлера. Сообщению предшествовала прерывчатая приглушенная дробь барабанов. Мы слушали эту передачу в Бад-Вильдунгене, в запущенном отеле "Фюрстенхоф", в котором сохранились запахи антисептических средств. До нашего прихода здесь размещался немецкий госпиталь. Шесть месяцев тому назад известие о смерти Гитлера вызвало бы дикое ликование. Сейчас оно прошло почти незамеченным. В канун краха Германии великая трагедия немецкого народа заслонила собой смерть Гитлера, который привел этот народ на порог гибели. Гросс-адмирал Дениц, экипажи подводных лодок которого всего лишь три года тому назад видели победу в свои перископы, был назначен преемником Гитлера. Он выступил со смехотворным обещанием продолжать войну с большевиками. Местопребывание Гиммлера было неизвестно, хотя разведка сообщала о его попытках вступить в мирные переговоры. Когда Дитмару на допросе в штабе группы армий сказали о попытках Гиммлера вступить в переговоры, он отозвался о нем презрительно.

- Гиммлеру, - заявил он, - больше уже никто не подчинится в германской армии.

Узнав, что Гиммлер, по сообщениям, первый объявил о смерти Гиглера, Дитмар криво усмехнулся.