Владимир Бушин - За Родину! За Сталина!

Чем же особенно уже тогда возмущал ротный телефонист Астафьев?.. Когда-то на страницах «Правды» он писал: «Мы достойно вели себя на войне… Мы и весь наш многострадальный героический народ, на века, на все будущие времена прославивший себя трудом и ратным подвигом». И это была честная правда.

Но как только власть колебнулась и пошло повсеместное охаивание всего прошлого, в том числе и нашей победы в Великой Отечественной войне, тут же в компании волкогоновых, афанасьевых, радзинских вылез со своими лакейскими речами и этот герой. «Мы просто не умели воевать. Мы и закончили войну, не умея воевать… Мы залили своей кровью, завалили врагов своими трупами». Горбачев был очень доволен такими россказнями, и вскоре клеветник получил звание Героя и еще несколько премий, в том числе, разумеется, как тот же Горбачев и Шеварднадзе, иностранных. А уж Ельцин-то так полюбил оборотня, что отмусолил ему хорошие деньжата на собрание сочинений аж в 15 томах. Из советских писателей только у великого Максима Горького больше.

В свое время, когда Астафьев только выскочил со своими открытиями, капитан в отставке А. И. Залкинд спросил его со страниц «Военно-исторического журнала», который тогда редактировал В. Филатов, еще не свихнувшийся на «патриотизме» генерала Власова: «Кто это «мы»? Ведь в числе воевавших «неумех» были Жуков, Рокоссовский, Конев, Говоров, Мерецков. Как могли они, не умея воевать и не совершив чуда, кончить войну в Берлине и Праге? Кто же умел – немцы? Но ведь они не устояли против «неумех». Сочинителю следовало бы в ответ признаться честно: «Я премии страх как люблю и собрания своих сочинений обожаю, особенно ежели в 15 томах. Ну вот и…» Увы, этого сказано не было…

Почему в Ленинграде не состоялась бы читательская конференция о гуманизме Астафьева

Но с еще большей наглядностью Астафьев выказал свою дремучесть в известном заявлении о том, что, мол, надо было не защищать Ленинград, а сдать его на милость победителя. Это как же так? Почему? А потому, говорит, что защита города привела к большим людским потерям. Он, видите ли, гуманист. Но если так, то не надо было защищать и Брест, и Москву, и Одессу, и Киев, и Севастополь, и Сталинград, – это ж все привело к еще большим потерям. И вообще не надо было сопротивляться нашествию и защищать родину. Ведь были тому и вдохновляющие образцы для подражания. Австрия, например, в 1938 году даже приветствовала сквозь слезы немецкую оккупацию; Чехословакия в 1939-м, имея 45 прекрасно вооруженных дивизий, мало того, что не пикнула против 30 дивизий захватчиков, но и в ужасе решительно отказалась от помощи Советского Союза, который согласно договору о дружбе и взаимной помощи уже подтянул свои войска к западной границе. А Дания, потери которой при оккупации составили 2 (два) человека! А Болгария и Румыния, Венгрия и Финляндия, ставшие сателлитами Германии! А Люксембург, наконец! Все они своим примером и взывали к Советскому Союзу: «Смирись, гордая держава! Выкинь белый флаг, великий народ!» Ну почему, негодует гуманист из Овсянки, почему не последовали мы примеру Великого Герцогства Люксембург?! При оккупации не пострадал ни один из его 300 тысяч жителей… Вот ведь диво дивное! Человек был на войне, даже небольшое ранение получил, которое шестьдесят лет к месту и не к месту тычет в нос собеседнику, но так и не понял, против кого воевал, какие цели ставил себе враг. Хоть бы поговорил с теми, кто был в плену, что ли, или в оккупации (но не с Горбачевым же, конечно), хоть бы книжечку какую по истории войны прочитал. Оттуда мог бы узнать, например, что сразу после разгрома Франции Гитлер поведал своему генералитету о намерении ринуться на Советский Союз. В этот день, 31 июля 1940 года, начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер так выразил в своем дневнике суть гитлеровского плана: «Начало операции – май 1941 года. Продолжительность – пять месяцев. Цель – уничтожение жизненной силы России». Это, как говорится, в общем и целом. А когда нападение согласно дотошному плану «Барбаросса» совершилось, Гитлер очень торопил своих генералов с быстрейшим выполнением конкретных его частей. С этой целью 21 июля, через месяц после начала войны, он нагрянул в штаб генерал-фельдмаршала Лееба, командовавшего армейской группой «Север», и потребовал у него немедленного взятия Ленинграда. В связи с этим в военном дневнике Верховного главнокомандования вермахта было записано: «Фюрер указал на следующие моменты: «Необходимо возможно скорее овладеть Ленинградом…» Это зачем же? С какой целью? Может, для того, чтобы в Таврическом дворце провести общегородскую читательскую конференцию на тему «Виктор Астафьев как гуманист»? Нет, цель имелась в виду несколько иная: «Дух славянского народа в результате тяжелого воздействия боев будет подорван, а с падением Ленинграда может наступить полная катастрофа». Широко мыслили, далеко глядели гитлеровские генералы… А какая судьба ждала город в случае его взятия? И тут все они распланировали. Еще 8 июля тот же Гальдер в дневнике записал: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом вынуждены будем кормить в течение зимы… Это будет «народное бедствие», которое лишит центров не только большевизм, но московитов вообще». Примечательно, что Гитлер и его генерал, в отличие от иных наших белоснежных патриотов, не делал различия между большевиками и «московитами». А понимает ли Астафьев, что значит «полностью избавиться»? Едва ли. А это значит вот что: уничтожить всех жителей города, в том числе и всех читателей тоже. Так что конференция в Таврическом дворце, увы, не могла состояться. Выходит, Ленинград надо было защищать во что бы то ни стало.