Узнав, что у него еще и порок сердца, он тем не менее возвращается на позиции. За те болезни, что «подарили» ему, и так же, очевидно, «за рвение» – ведь он же «предупредил» о газовой опасности, его вновь «отмечают» – орденом Святого Станислава 2-й степени с мечами и бантом! У нас так: нужно, чтобы человек тяжело пострадал, после чего его награждают – «с чувством глубокого удовлетворения»… Командир полка князь Макаев делает Зощенко, которого он называет «малыш», своим адъютантом. Потом Зощенко становится командиром роты, потом – батальона, произведен в штабс-капитаны. Это – 1916-й, Зощенко 22 года!
Есть что изучать в его жизни. У Зощенко очень много талантливых исследователей. Рассмотрен, изучен каждый листок – и не только рукописей. Вот эти важны не менее: хранимые в музее листки из «Полевой книжки» Зощенко, когда он занимал должность командира 4 роты. Видно, сколько у него забот. На маленьких страничках и – черновик рапорта командиру батальона о гибели гренадера Василия Полякова, находившегося в разведке и убитого разрывной пулей в голову, и набросок заявления заведующему оружием с просьбой выдать вторую ракетницу, поскольку первая пришла в негодное состояние, и отчет о произведенной разведке, и записи по дислокации (до позиций противника 1600 метров), и расписание солдатских отпусков – солдаты имели право на отпуск для посещения семьи, и это тоже было «на его совести» – кого, когда и на сколько отпускать. И это при том, что солдаты были зачастую намного старше его и поддерживать с ними нужный тон было не просто. Солдаты между собой называли его «внучок».
При этом – он еще сочинял эпиграммы на офицеров, довольно дерзкие (и одновременно какие-то детские):
Василий Николаевич – командир батальона.
Доволен судьбой своей чрезмерно,
И предложи ему два миллиона,
Он не возьмет их – уж это наверно.
А вот – на полковника Трухачева:
С начальством мил и с нами прост.
Нельзя сказать, чтоб был прохвост.
Фамилья только подкачала.
Труха… – пойми сначала.
На это каждый мне ответит:
Фамильей бог и шельму метит.
Чем-то он напоминает Лермонтова – чьи шутки и насмешки над офицерами, как известно, не довели его до добра. Проявляется насмешливый, даже ядовитый характер Зощенко – позже это его качество, как соль, войдет в лучшие его рассказы. Вот итоги его службы, записанные им самим:
«В девятнадцать лет я был уже поручиком. В двадцать лет – имел пять орденов и был представлен в капитаны. Но это не означало, что я был герой. Это означало, что два года подряд я был на позициях».
Вот перечисление его орденов: орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом;
орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»;
орден Святого Станислава 2-й степени с мечами;
орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом.
В январе 1917-го он был представлен к званию капитана и к ордену Святого Владимира 4-й степени – но ни звания, ни ордена получить не успел. Прежняя жизнь рушилась. Города были охвачены революционными беспорядками. Почти все слои общества, включая буржуазию и интеллигенцию, выступали против монархии. Случалось, иные члены Государственной думы не подавали руку государю, когда он протягивал им свою. 22 февраля, уезжая из Петрограда в Ставку – в Могилев, царь передал главе правительства князю Н. Д. Голицыну высочайший указ о роспуске Государственной думы с правом поставить дату по его усмотрению. На следующий день в столице вспыхнули продовольственные волнения, переросшие в демонстрации (ходили слухи, что за бунтом стоят те же думские депутаты). В конце концов под давлением Думы 2 марта Николай II подписал отречение от престола. Большевистским агитаторам удалось довольно быстро разложить действующую армию: врагами теперь считались свои же офицеры, а с немцами солдаты, выходя из окопов, братались. Зощенко орденов никогда не носил – из скромности. Да и жизнь уже пошла такая, что лучше было их не носить. Их могли сорвать вместе с погонами и после этого расстрелять. Зощенко боевыми заслугами никогда не бахвалился. Но когда литературные палачи называли его трусом и дезертиром – ему было что ответить.
Мировая война для России ничем хорошим не кончилась. Более того – перешла в революцию. Война навсегда погубила здоровье Зощенко. Вот одно из первых впечатлений о Зощенко, записанное Чуковским в дневник 24 мая 1921 года:
«Вчера вечером в Доме искусств был вечер «Сегодня», с участием Ремизова, Замятина – и молодых: Никитина, Лунца и Зощенко. <���…> Зощенко – темный, больной, милый, слабый, вышел на кафедру (т. е. сел за столик) и своим еле слышным голосом прочитал «Старуху Врангель» – с гоголевскими интонациями, в духе раннего Достоевского. <���…> Жаль, что Зощенко такой умирающий: у него как будто порвано все внутри. Ему трудно ходить, трудно говорить: порок сердца и начало чахотки».
Читать дальше