Валерий Попов - Михаил Зощенко. Беспризорный гений

Да. Слезы о прошлом были невыносимы ему. Над прошлым нынче полагалось смеяться!

Мать Веры, Ольга Сергеевна, была выслана после революции в Арзамас, «за связь с попами»… Ее младший брат Борис учился в Петербургском кадетском корпусе, но потом, пытаясь спрятаться, закончил курсы бухгалтеров, женился. И тем не менее в 1924 году вместе с женой был репрессирован и сослан на 10 лет на строительство Беломорско-Балтийского канала. После чего был поражен в правах, жил в Малой Вишере и в 1937-м был вновь арестован. Саму Веру Владимировну в 1924 году в результате «чистки» выгоняют из университета. И вот с таким грузом на душе, с таким «комом несправедливости», обрушившимся на его близких, Зощенко все же принимает бесповоротное решение – стать советским писателем, писать не для «бывших», а для новой реальности. И даже в 1933 году, когда надо было поехать на писательском пароходе на Беломорканал, где мучился младший брат его жены, он поехал. Мы не знаем, каких усилий стоило Зощенко его «перерождение», но, наверное, и в этом причина его постоянных страданий, мучительной меланхолии.

Да, Зощенко твердо решил – писать только о новой жизни и по-новому: ни прежней жизни, ни прежних читателей уже не будет! Да, старый мир «прикончили». Но кто – победитель? С кем «пир-ровать»? Опечатка случайная, и тем не менее, наверное, правильная. Именно «пирровать»!.. На всякий случай поясню: подразумевается историческая «Пиррова победа» – больше похожая на поражение. Старый мир прикончили. Но кто – победитель?

В рассказе «Любовь» Гришка Ловцов (фамилия весьма характерная), «кончивший» какую-то барскую усадьбу и прогуливающий денежки, уводит еще и жену у «длинноусого» рыхлого интеллигента. Зощенко и сам такой – рыхлый интеллигент. И у него тоже порой «уводят жену» (о ее романах известно немало). У нее тоже появляются поклонники, например, пролетарский поэт Василий Князев, говоря прежним языком – «хам», которого не удерживают ни правила, ни приличия. Как же чувствует себя Зощенко среди этих «новых героев»? Внешне ведет себя сдержанно (даже громких скандалов Вере не устраивает) и пишет «про них» – завоевателей, варваров.

Герой рассказа «Гришка Жиган» – ловкий конокрад, который, даже будучи пойман мужиками на ярмарке с краденой лошадью, ловко выкручивается, хитро играя словами – зощенковская виртуозность языка тут уже, безусловно, есть. Так кому Зощенко отдает свой дар? Им, ворам и грабителям! Вот кусок:

«А купчик медлил и спрашивал:

– Ну, а она, боже сохрани, не краденая?

– Краденая? – обижался Гришка. – Эта-то лошадь краденая? У краденой лошади, господин купчик, взор не такой. Краденая лошадь завсегда глазом косит. А тут, обратите внимание, какой взор. Чистый, королевский взор. И масть у ней королевская».

А когда Гришку ловят мужики и хотят убить, «заговаривает» их, почти до восхищения, и мужики поддаются:

«Соврал, собачий хвост. Как пить дать соврал. А ведь каково складно вышло. Ах ты, дуй его горой! Такого и бить-то жалко!»

Зощенко своим талантом спасает, выгораживает этих «героев» – так, что их и бить-то жалко! И в этом одна из причин его популярности среди весьма разношерстной публики, составляющей народ.

Надо сказать, что в 1918-м, вернувшись из Архангельска в Петроград, Зощенко какое-то время работал подмастерьем в сапожной мастерской.

«Я сижу на низеньком табурете. На моих коленях чей-то потрепанный сапог. Рашпилем я подравниваю только что прибитую кожу подметки.

Я – сапожник. Мне нравится эта работа. Я презираю интеллигентский труд – это умственное ковыряние, от которого, должно быть, исходят меланхолия и хандра.

Я не вернусь больше к прошлому. Мне довольно того, что у меня есть.

Напротив меня, за низким грязным столом, сидит хозяин Алексей Алексеевич – толстый сапожник в никелированных очках. Рядом с ним его племянник – подросток Андрюшка. Они оба работают сосредоточенно.

Подросток не без лихости бьет молотком по подметке.

Позади, на деревянном диване, – белобрысый хозяйский сын. Оболтусу двадцать лет. Он поступает в консерваторию, на класс скрипки. По этой причине он не работает. Он сидит с газетой в руках.

Засмеявшись, подросток Андрюшка начинает рассказывать историю о том, как летом один жилец свалился из окна второго этажа. Выпив денатурату, он заснул на подоконнике и, потянувшись во сне, упал в сад. Побился, но не убился.

Третью неделю я каждый день слышу эту историю. Тем не менее все смеются. И я тоже смеюсь – это почему-то смешно».