Павел Верещагин - Память. Моим дорогим родителям посвящаю

Такая трудная в самом начале беготня босиком скоро становится единственно удобной. Кожа твердеет на подошвах, привыкает к мягкости земли и твердости обкатанных камней. Ребят и девчонок на хуторе совсем мало, а близких по возрасту можно посчитать по пальцам одной руки. Помню только одного «Сереженьку- золотую шишечку», как звала мальчишку его мать. Книги забыты, их заменяют мои пересказы местным друзьям прочитанных или услышанных в городе по радио приключений книжных героев. Время летит. Летом отца вижу редко, приезжает иногда из города всего на несколько дней, от станции Луга до хутора едет на своём любимом велосипеде, сопровождавшем его в поезде. Здесь у него два увлечения: возня с хозяйскими пчелами и походы за малиной. Уходит в лес один, рано, когда все еще спят и приходит к обеду с полной корзиной, веселый, довольный. Только раз поехали с ним вместе вдвоем за вишней. Наша (хозяйская) уже отошла, а маме захотелось заготовить варенья. Папа в седле, я на багажнике отправились в ближнюю деревню, рекомендованную нашей хозяйкой. Этой поездкой я страшно гордился. Далеко, вдвоем, и не просто для прогулки, а для самостоятельного сбора вишни прямо с тонких веток высокого дерева. Собирал и передавал отцу, крепко державшему меня за ноги. Собрали целое ведро. Вот какой помощник.

В один из приездов на хутор стало заметно, что обстановка в доме резко изменилась. Нет прежней спокойной размеренной устоявшейся жизни деревенского дома, хозяйка неприветлива и часто плачет. Хозяин настойчиво возмущенно расспрашивает о чём то отца, который избегает разговоров и непривычно отмалчивается. Идет сплошная всеобщая под лозунгом «смерть буржуям» коллективизация. А как ему объяснить горбатящему с утра до утра мужику почему отбирают его землю, хозяйство, нажитое трудом, почему забыт начисто такой привлекательный громкий лозунг- «землю крестьянам», за который он сообща так дружно разорил дом и хозяйство ближайшего барина.

В следующие свои приезды живем теперь в доме старенькой, совершенно одинокой хозяйки на другом конце хутора, наших старых хозяев нет, их поле не засеяно, сад и двор заброшены. За молоком ходим к хуторянам, а для еды покупаем впрок оптом на колхозном птичьем дворе худущих драчливых молодых петушков, «на откорм». Так и не сеял никто больше на этом поле, и стояло оно пустым, зарастая травой и быстро принявшимся кустарником. Похоже, последний раз были в Холуховичах летом 1937 года, а ясно помню всё до сих пор. Для меня память о деревне- полюбившийся с детства аккуратный, до блеска отмытый дом, хлопотливая хозяйка и хозяин, вечно неторопливый, занятый в конюшне или амбаре своими делами, продуманные предками устройство и распорядок жизни, и моя свобода, полная свобода. Привязанность к этим местам возникла много позже и передалась от материнского радостного восприятия духа тех мест, полюбившихся сразу. Лучше это ощущение любви и покоя передаёт её короткое письмо к отцу.

«Шурочка, дорогой, здравствуй. Вот уже 4 дня как живу на даче. Здесь чудесно, погода стоит жаркая, солнца хоть отбавляй. Все время проводим в саду или на террасе. Малыш в первый же день загорел. Сейчас мордасья круглая, вся красная одни только глазенки блестят. Чувствует себя здесь великолепно. Перед отъездом на дачу была в консультации, оспу ему советуют привить только осенью, т.к. сейчас жарко. Я тоже поправилась, только немного сожгла солнцем шею и руки, ну это конечно пустяки. Одно неприятно- мошки, едят нас вовсю. Говорят, что они через неделю, две должны пропасть. Каково то тебе, мой хороший, вероятно сейчас в Л де отвратительно. Скорее бы что ли ты приехал вздохнуть. Я купаться ещё не начала, думаю с конца недели начать. Пока живу на даче одна, Катя перебирается на этой неделе. Мы сняли дачу из 3-х комнат, мы это мы и семья наших квартирантов, по 50 руб. всего за дачу, 100 руб. в лето вся дача. У нас есть общая прислуга 6 руб. в месяц. Питаюсь я хорошо. С 1-ого июля, вероятно, Любонька приедет на месяц, закрывают диспансер. Мама приезжает дня на 3- 4-в неделю. Ну будь здоров целую тебя, пиши побольше, не хватает мне здесь только тебя, поскорее бы приехал, просто душа болит, замучаешь себя ты там в Л де. Пиши, как проводишь праздничные дни. Крепко целую, всем поклон, Твоя Ва. 18. 6. 28.»

Я не посмел изменить ни орфографии, ни пунктуации письма, найденного мною в бумагах отца, хотя оно явно и не относится к Холуховичам, оно передаёт отношения родителей друг к другу тогда и все последующие годы.