Эдуард Глиссан: Мемуары мессира Д'артаньяна. Том III

Кромвель, дабы все более и более утверждаться в своем узурпаторстве, заставил их поверить, будто тот сделался католиком по настоянию Королевы, его матери. Здесь было чем принудить их ненавидеть его еще больше прежнего, поскольку эта Религия была им отвратительна до такой степени, что они терпеть ее не могли. Не то чтобы они могли сказать, будто Католики когда-либо принесли им большое зло, напротив, они были страдающей партией с тех пор, как при попустительстве Королевы Елизаветы в ее Королевстве взяла верх Протестантская Религия; но если им было и не в чем обвинить их с этой стороны, то это и не мешало им бояться ярма Пап, и чем больше они изучали их политику, тем больше они находили, что их целью [4] было подчинение себе всего света под предлогом Религии.

Так как я отметил все эти вещи за время предпринятого мной вояжа в ту страну, впечатление от них, переданное мной Кардиналу, заставило его не забавляться больше химерами по поводу Короля Англии. Он полностью повернулся в сторону Кромвеля, хотя мне казалось, что у него было не больше надежд с этой стороны, чем с другой. В самом деле, Религия его племянницы создавала препятствие его желаниям, когда бы даже этот узурпатор был бы достаточно счастлив и добился осуществления своих великих замыслов. Но либо он знал здесь тайное средство, о каком я не догадывался, например, заставить ее переменить Религию, если дело станет только за этим, или же он тешил себя надеждой, когда силы Кромвеля соединятся с силами Франции, ему будет нетрудно обязать Англичан повиноваться его воле; он повелел Месье де Бордо заключить с ним альянс от имени Короля, его Мэтра.

Давно уже этот Посол вел такие переговоры, дабы помешать тому, как бы Испанцы, начинавшие осознавать упадок их дел во Фландрии, не нашли способа заключить какой-нибудь договор с Кромвелем. И вправду, так как в том состоянии, в каком они находились, они просто не видели для себя никакого лучшего выхода, чем этот, они прилагали все их старания ради успеха этого дела. Они даже разбросали множество денег при этом Дворе, лишь бы попроще достичь желанной цели. Так как они знали, что люди падки на это гораздо скорее, чем на все остальное, они не желали упрекать себя потом в экономии такой малости по сравнению с тем, о чем шла речь, ведь они бы легко могли потерять самые прекрасные Провинции Европы.

Кромвель имел намного больше склонности заключить Договор с Францией, чем с Испанией, потому как он находил, что альянс с первой будет ему гораздо полезнее, чем с другой. Не то чтобы Испания не делала ему таких предложений, какие не [6] должны бы были его тронуть. Она ему предлагала соединить свои силы с его собственными и не заключать никакого мира, пока она ему не поможет взять Булонь и Кале, каковые останутся в будущем присоединенными к Короне Англии, причем она никогда не будет на них претендовать. Это означало восстановить Англичан в том же положении, в каком они пребывали, когда заставили нас выстрадать столько зла в минувшие века. Такое предложение должно было бы чрезвычайно понравиться этой Нации, естественно, не любившей нас и еще менее расположенной к нам с некоторого времени, потому как наши дела постоянно поправлялись с наступлением Совершеннолетия Короля, вместо того, как они ужасно разлаживались до этих пор.

Если бы Кромвель был менее привязан к своим личным интересам, чем к делам его страны, может быть, он бы и вовсе не слушал никаких других предложений, кроме этого, поскольку ему бы просто не смогли сделать более выгодного; но либо он счел, что им будет намного трудней в нем преуспеть, чем в него ввязаться, либо он принял во внимание, что это погрузит его в войну против могущественной Короны, и та после этого не побрезгует ничем, лишь бы возвести его врага на Трон, но только он нагромоздил таких трудностей, что не во власти Испанцев было их преодолеть. Он попросил их выставить армию, способную исполнить столь великие предначертания. Это означало просить их о невозможном, их, оказавшихся не в силах навербовать рекрутов, требовавшихся для их армии во Фландрии. Однако, когда он попросил их еще об одной вещи, они отчаялись в возможности договориться с ним о чем бы то ни было. Он захотел получить от них два миллиона денег звонкой монетой для мобилизации войск; это было им так же трудно выполнить, как и все остальное, поскольку, если они потеряли людей в войнах, какие они поддерживали на протяжении, уж и не знаю, скольких лет, они были никак не менее истощены в деньгах. В самом деле, невозможно было [7] сказать, во что им обошлись Голландцы; подсчитали, что они употребили пятьдесят миллионов только на две осады, а именно — Антверпена и Остенде. Наконец, все, что можно было бы сказать по этому поводу, чтобы разом дать представление о той скудости в деньгах, какую они должны были испытывать, это то, что хотя Нидерланды дорого стоили, они, тем не менее, израсходовали вдвое больше их действительной стоимости в этой войне, если принимать во внимание только их годовой доход.

Читать дальше