Галина Малькова - Дети – цветы жизни

Еще помнится пожар на обувной фабрике, недалеко от дома, где мы жили. Народу прибежала масса, приносили воду в ведрах. Приехали пожарные машины. Картина пожара и пугает и завораживает. Поползли слухи, что подожгли нарочно. Гарь покрывает все ближайшие дома, еще долго напоминая о пожаре. Были еще всякие неприятные происшествия, но не буду вспоминать плохое.

У меня появились друзья, такие же босоногие ребята, как я. Мы играли в войну, в прятки. Я бегала быстро, частенько падала, все ноги были в синяках и царапинах. Да еще на ногах появились бородавки, которые доставляли большое неудобство при ходьбе. На счастье у Лизы оказался знакомый врач, который прижег бородавки ляписом. Они вскоре засохли. Интересно, что перемена климата оказала на меня благотворное влияние. Хоть жизнь нашу не назовешь комфортной, однако болеть я перестала.

Я скучала по своему дяде Мише, раньше, когда мы куда-нибудь шли, он давал мне свой указательный палец, крепко держась за него, я чувствовала себя защищенной и гордой, что иду рядом с офицером.

Поклонников у Лизы хватало, и молодых офицеров и зрелых, был даже один охотник. Однако во время войны тема замужества волновала ее меньше, чем желание вернуться в Ленинград. В 1944 году дядю Мишу перевели под Москву, туда же перебралась и тетя Бэла. Она работала в Москве в министерстве. Появилась надежда уехать с Дальнего Востока, которая вскоре и осуществилась.

В 1944 году мой дядя Миша, кадровый военный, артиллерист, служил под Москвой в деревне Горенки. Там стояли артиллерийские части и оттуда в дни салютов возили в Москву орудия.

Туда же переехала из Раменского тетя Бэла, она работала в Москве в министерстве. Мы с Лизой приехали с Дальнего Востока летом 1944 года. Лиза устроилась в Москве в школу преподавателем английского языка. Дорога была не близкая – пешком до электрички, около часа до Москвы и по городу, но рады были, что удалось как-то устроиться. Мы снимали небольшую комнатку в деревянном доме, где жила семья: мать с двумя дочерьми – девушками.

Бэла привезла бабушку, которая после эвакуации из блокадного Ленинграда жила в деревне Новгородской области у родителей зятя Николая Михайловича Кузьмина. Думаю, что ей там жилось не плохо. Когда Бэла привезла ее в Горенки, я удивилась ее толстоте. Говорила она с дочками в основном по-еврейски, соблюдала все требования еврейской религии, молилась по старому молитвеннику.

Я пошла учиться в 4 класс, училась хорошо. Друзья и подруги жили в соседних маленьких деревянных домиках. Зимой мы строили из снега крепости, играли в войну, катались на санках и коньках. У меня оказались коньки, которые вывезли из Ленинграда, думаю, что собирались использовать как обувь, но пригодились и долго служили. Эти коньки мой папа подарил Лизе, потом они оказались у меня, затем я отдала их дочери Лизы Жене, потом они снова вернулись к моему сыну. Однако в Горенках я чуть не лишилась этих коньков. Однажды я пошла кататься на пруд вблизи дома, только надо было перейти шоссе и небольшой лесок. Возвращаюсь. Вдруг слышу: «Стой, снимай коньки!» Я и не подумала выполнять эту наглую команду, а припустила изо всех сил к дороге. Так я осталась при своих коньках, только одна больше не ходила.

На этом пруду вначале зимы случилось с нами небольшое происшествие. Грянули морозы, и мы пошли посмотреть на пруд. Высокие сосны, стоящие на берегу отражались в замерзшем пруду. Чтобы проверить лед, мы стали кидать камешки, палки, шишки – все отскакивало, и мы решили покататься по этому льду на ногах. Да не получилось, ноги сразу завязли в глине, ели-ели выбрались, вытаскивая обувь руками.

Во время весенних каникул случилось со мной следующее. Пошла я как-то днем одна в сельскую баню. Одежки складываешь в узелок и сдаешь гардеробщице. Она кладет узелок на полочку и дает номерок, который привязываешь на запястье. Входишь в мойку там пар, сначала ничего не видно, потом отыскиваешь тяжелую деревянную шайку, надо еще и место на лавке отыскать, помыть ее – окатить горячей водой. Непросто было справиться с краном горячей воды, струйки летят во все стороны, а потом надо донести тяжелую шайку по скользкому полу. Наконец я намылась и пошла одеваться. Получила свой узелок, и тут обнаруживаю, что нет ботинок. Оказывается, я забыла их сдать и кто-то украл. На улице был март месяц, пришлось идти домой босиком по снегу. Дорога длинная – несколько километров. Ноги замерзли, но я не простудилась. Однако сразу возникла проблема – нет запасной обуви. В чем ходить в школу? Какое-то подобие обуви смастерила бабушка, связала из разных ниток тапочки, нашла какие-то обрезки, годные для подошвы. Так я и ходила некоторое время, пока тетя Бэла не купила мне новую обувь в Москве, простояв целое воскресенье в очереди.