Александр Щербаков: Шелопут и фортуна

Но мне, как читателю, все, что связано с вашей журналистской карьерой, было очень интересно и близко и, наоборот, казалось – как жаль, что вы пишете об этом мало. Все очень любят читать про историю литературного успеха, поэтому все, что связано с первыми шагами Галины Николаевны, ее ростом – тоже очень интересно.

Выскажу только два лишних соображения.

1. Первое, мелкое – два раза (начиная читать вторую часть первой главы и начиная читать вторую главу, про то, как вы пишете) я подумал: вот с этого бы начать.

2. И второе, побольше: учитывая, как трудно вам писать, может быть, отказаться от хронологии и записывать кусками, островами? Где-то острова эти сомкнутся в непрерывную ткань, где-то – нет, не важно. Пусть где-то слово одно, где-то деталь. Такие «опавшие листья». Мне кажется, это упростит вашу задачу, и я бы, как читатель, был только рад, если бы в рассказ о прошлом вторгались ваши дневниковые записи о себе сейчас, о времени, просто о том, как прошел день – это всегда оказывается самым важным и интересным «в конечном счете».

Но я уверен, что вы сами знаете, как лучше, поэтому простите за эти соображения.

С уважением,

А.Т.

Саша, очень здорово, что я написал Вам сейчас, приблизительно на половине дороги. Буду писать, имея в виду Ваши соображения. А первое Ваше предложение – вообще находка: безо всяких трудов резко повысить интересность начала, это дорогого стоит. А начало второй главы пусть останется там же. Потому что у меня есть ощущение, что еще одно начало, в середине, будет вполне нормально.

Спасибо, Ваша поддержка меня воодушевляет. Как писала Галя, «только бы не подвела физика и химия организма». Благодарю.

Вот я и рассказал, как два отрывка рукописи поменялись местами. Но все равно начало снова открывается стихотворной строчкой «Если жизни тупое лезвие…», а заканчивается главка вполне «итоговой» фразой: «мне было дано понимание: вот она, в моих руках, нить моей божьей планиды».

Когда, уже во второй части работы, я все же порой осмеливался перенести окончание каких-то микросюжетов в последующую подглавку, то ощущал себя, пока их не завершу, как при переходе шумной улицы в неположенном месте: нечто вроде русской рулетки.

Но всё, всё… Хватит уже о прошлой работе. Пора сосредоточиться на «незримом мире смысла», или, как написано на обложке этой книги, на «Шелопуте и фортуне».

Что это : откуда-то нисходящие знаки приятия написанного или шпаргалки, подсунутые из соседствующего пространства?.. Просто в совпадения уже не верится.

Поясню. Кажется, впервые я начал рукопись с предполагаемого заголовка. Набрал строку: В незримом мире смысла , повинуясь как раз не смыслу , а чему-то интуитивному. «В порядке бреда» скажу: возможно, сыграла роль ритмика. «В незримом мире сердца» – «В незримом мире смысла». В обоих случаях в последнем слове – два слога и одинаковое количество букв и звуков.

Далее было так. Отойдя от компьютера, залег возле телевизора и занялся заппингом, бессмысленным переключением четырех десятков каналов. В большинстве случаев это мне не мешает думать о своем. И тут мой бессмысленный взгляд остановился на чем-то вполне разумном. «Рабиндранат Тагор». Это был четырехтомник, которого я обыскался примерно полгода с лишним назад. Он мне понадобился в работе над книгой в связи с воспоминаниями о повести «Вам и не снилось», об одноименном фильме и о написанной к нему песне на стихи именно Рабиндраната Тагора. Я не смог найти книги, пришлось обойтись интернетовской копией.

А вот сейчас с одной из нижних полок (как можно было не заметить?) из промежутка между четырьмя томами «Агасфера» Эжена Сю и «Памятниками литературы древней Руси» прямо на меня глянул знаменитый индийский нобелиат. Я ковырнул том – он не подался, его держала стенка дивана. Ковырнул второй – то же самое. И только четвертый пошел мне в руки. Как раз там и оказался роман «Последняя поэма», стих из которого послужил основой любимой многими песни. Я раскрыл книгу на первой попавшейся странице и наткнулся на такой разговор.

«– Знаешь, Джоти, в жизни все непросто. Слово, которое в словаре имеет только одно значение, в жизни может иметь полдюжины. Ведь и Ганга, приближаясь к океану, дробится на множество рукавов.

– Уж не хочешь ли ты сказать, – подхватил Джоти, – что для тебя женитьба не есть женитьба?

– Я хочу сказать, что слово «женитьба» имеет тысячу значений. Оно приобретает значение только в жизни человека. Убери человека, и смысл слов будет утрачен.