Владимир Рунов - Дом хрустальный на горе…

И надо же было такому случиться, что через месяц после отъезда руководителей государства в крае разыгралось одно из самых размашистых наводнений. Раннее и жаркое лето растопило обильные снега Кавказского хребта, и стремительные потоки, опрокидывая дамбы и слабое обвалование, стали заливать равнинные пространства, куда попали и прибрежные аулы, а Псейтук, ближайший к Кубани, – так в первую очередь.

В эти тревожные дни первый секретарь крайкома Г.С. Золотухин и председатель крайисполкома И.Е. Рязанов на спасательном катере объезжали зону бедствия и общались с населением. В небольшой группе журналистов, которые освещали ту поездку, от телевидения был я и кинооператор Саша Старосельский. Вот тогда я впервые попал в аул Псейтук, часть населения которого вывезли, а часть сидела на крышах и чердаках в ожидании помощи.

Мурату Ахеджаку в ту пору было всего четыре года, но он, в подробностях, знал ту историю по рассказам. Впоследствии не раз высоко оценивал огромные усилия, с помощью которых была прекращена вековая напасть – опустошительные паводки. Двенадцатикилометровая плотина, возведённая через несколько лет после приезда Брежнева и Косыгина, стала непреодолимой преградой на пути стихии, возродив в густо населённой Прикубанской низменности гарантированное умиротворение.

– Меня тогда вывезли! – говорил Мурат. – Поэтому реального наводнения я ни разу не видел, но родители говорили, что это был сплошной кошмар.

После той встречи, что состоялась с Явлинским, у нас несколько раз была возможность дружеского общения, и однажды, заговорив о своём ауле, он вдруг как-то очень уж сердечно сказал:

– Знаешь, что такое в Псейтуке весна?..

И тогда я понял, почему он такой, совсем не похожий на человека, собирающегося делать политическую карьеру, где часто лучше бы подзабыть о романтических сердцебиениях при воспоминаниях о беззаботной юности, особенно когда вхождение в неё совпадало с неповторимой кубанской весной.

Знал ли я её? Не только знал, но и помню всю жизнь, всякий раз с нетерпением ожидая, как вдруг после не очень длинной, но всегда слякотной зимы однажды ранним утром открываешь глаза и видишь, как сквозь стёкла, ещё вчера залепленные мокрым снегом, вдруг врывается ослепительная голубизна бездонного неба.

Вот и распахнулось оно, это волшебное «окно», за которым в который раз просыпается новая, всякий раз неповторимая южная весна, волнующая всё сущее и живое. Ещё вчера серые, словно мёртвые, ветви сада начинают отдавать зеленью, почки набухли и вот-вот «выстрелят» острыми стрелами первых листочков. Медленно, как в загадочном, полном драматургических тайн театре, поднимается туманный занавес, открывая бесконечные дали, на самом краю которых, далеко за горизонтом, брезжат сказочные сверкающие миражи. Это вершины Западного Кавказа, покрытые вечными льдами, которые в ту пору достижимы, кажется, с любого расстояния.

Так бывает только ранней весной, когда воздух уже свободен от всяких морозных примесей и неправдоподобно чист, чист до оглушающего звона. А вокруг уже все декорации изменились, словно и не было той слякотной тоски и придавленности. Река за тополиной аллеей шумит совсем по-другому, угрожающе-весело, внезапно птичий гам возникает вроде как из ниоткуда. А далеко в поле уже стучат тракторные пускачи, предрекая близкий сев. Озимое поле изумрудно сверкает, каждый стебелёк там – словно чисто вымытый, а на просыхающей огородной борозде суетятся скворцы, проверяя, всё ли тут на месте, не изменилось ли что-то за время их отсутствия…

Казбек Ахеджак с первенцем. Февраль 1963 г.

Мурат родился воистину в удачное время – на исходе суток, бархатной ночью, в самой середине лета, когда Краснодар похож на единую благоухающую цветущую клумбу, прикрытую от жары прохладными кронами деревьев. Город был раза в три меньше, чем сейчас, но именно это обстоятельство позволяло ему сохранять уютное таинство старых улиц, в глубине которых и располагался тот самый родильный дом, куда доставили молодую учительницу Луизу Ахеджак…

Смешно сказать сегодня, но в те времена попасть из Псейтука в краевой центр проще всего было по реке, то есть через Кубань. Тогда как раз стояла пора летнего половодья, да и плавсредства проще не придумаешь, чем плоскодонная лодка, на которой жители аула, демонстрируя отчаянную решимость, пускались в довольно рискованное путешествие. Зато время пути сокращалось намного, полчаса страха, и вот он – город! Взволнованный Казбек усадил беременную жену на хлипкую скамейку, прижал её покрепче к себе и скомандовал охрипшим голосом дюжему гребцу: