Николай Озеров - Всю жизнь за синей птицей

Прошло несколько лет. Я уже сыграл свой первый матч с мальчиком из Мамонтовки, был шестым игроком детской команды Загорянки. Брат мой был четвертой ракеткой. В 1935 году, когда мне уже было 12 лет, Сергей Павлович Павлов, покровитель юных загорянских теннисистов, решил, что пора мне проверить мои силы в матчах на первенство Москвы. Я не спал всю ночь, не верил в свое счастье и очень боялся: а вдруг не выдержку экзамен? Все зависело от знаменитого дяди Коли Филиппова – главного тренера детворы на московском стадионе Юных пионеров. Меня представили дяде Коле. Он попросил взять ракетку и поиграть об стенку. Я сделал всего три удара. Дядя Коля остановил меня и сказал, что сейчас я буду играть свой первый матч на первенство Москвы. «Иди на третий корт», – сказал он.

Первенство Москвы! Неужели свершилось? Я – участник этих соревнований?! Хотелось бежать на вокзал, к поезду, мчаться в Загорянку, сказать родителям, что экзамен я выдержал, допущен к играм. «Может быть, завтра сыграем первый матч?» – робко спросил я. Но дядя Коля был неумолим. Против меня вышел мальчик с полотенцем на шее, его сопровождали бабушка, дедушка и родители. Свой первый официальный матч я не проиграл. 6:0, 6:3 – таков был счет первой в жизни победы. Но и после этого дядя Коля меня не отпустил – заставил играть еще один матч, который тоже закончился моей победой.

Через день в полуфинале я обыграл Михаила Холосовского – 7:5, 6:3, впоследствии тренера по теннису, сильного перворазрядника, – и вышел в финал. Дядя Коля Филиппов прикрепил на моей майке эмблему «СЮП» – стадион Юных пионеров. В финале я играл с Семеном БелицТейманом, моим главным соперником во всех крупнейших соревнованиях на протяжении всей теннисной карьеры. Много решающих матчей сыграли мы между собой в борьбе за звание чемпиона Советского Союза, Москвы. Борьба была острой, непримиримой. Собственно, она продолжалась всю жизнь. И не только на теннисных кортах. У нас были разные взгляды на теннис, на тренерскую деятельность, на развитие тенниса в стране, но уважение к труду «главнокомандующего» советского тенниса было всегда.

И вот наша первая встреча. Белиц-Гейман был выше ростом, обладал мощной подачей, на которую очень надеялся. Разминаясь, он так и говорил: «Если пойдет подача, от него ничего не останется». Но финал был моим. Я был острее, подвижнее своего соперника. Мне доставляло удовольствие атаковать, играть у сетки. И приятно, что симпатии публики были на моей стороне, а улыбающиеся, добрые глаза дяди Коли, который сидел в первом ряду, подбадривали. Я играл с удовольствием, с настроением, ставя своего рослого соперника в безвыходное положение. Словом, я выиграл – 6:3, 6:3 – и в двенадцать лет впервые стал чемпионом Москвы по теннису среди мальчиков. Бесконечно счастливый показывал я своим родителям газету «Красный спорт», где было написано, что стадион Юных пионеров выдвинул недурную смену: мальчики Эйнис, Озеров, девочка Шнепст (кстати, тоже из Загорянки) показали неплохую игру и многое обещают в будущем.

Да, Загорянка дала мне путевку в большой спорт. И каждый год на протяжении многих лет перед ответственными матчами я всегда приезжал в Загорянку, шел на Теннисную улицу и вспоминал детские годы, думал о предстоящей игре, настраивался.

Вскоре произошло еще одно событие, буквально потрясшее меня. Я увидел соревнования лучших мастеров тенниса на кортах ЦДКА, увидел и… заболел, заболел не только в переносном, но и в буквальном смысле слова. Приехал в Загорянку, и меня уложили в кровать с высокой температурой. Ночью я метался в бреду, мне казалось, что гигант Негребецкий своими сокрушительными ударами ломает стены. И Борис Новиков точно бьет в линию. И крученый мяч Кудрявцева я не в состоянии отбить – он все время перепрыгивает через меня.

Как только я поправился, стал регулярно посещать теннисные корты ЦДКА. Начались мои «теннисные университеты». С большим удовольствием я подавал мячи нашим мастерам. А сам, стоя за их спиной, играл мысленно, отражал удары, старался предугадать «ход» соперника и ответ «моего» игрока. И если теннисист, которому я подавал мячи, не брал мяч, не успевал к нему, то я-то уж точно знал, что на его месте я бы не только отбил и достал мяч, но и сыграл бы так, что соперник не в состоянии был бы отбить мяч. Подавая мячи, я учился всему, главным образом – технике. Ведь там, на даче, все мы, мальчишки, как умели, так и перебрасывали мяч через сетку. Поэтому-то и техника у меня навсегда осталась с изъянами. Удар слева, вторая подача были на редкость слабыми. Даже потом, когда я уже стал мастером и несколько улучшил свою технику, все равно старался как-то завуалировать свои слабые места, перехитрить соперника.