Папа Рамдас - В видении Бога

– Брат, почему ты сторонишься Рамдаса и идешь так далеко от него? – нарушил молчание Рамдас.

– О, господин, – ответил попутчик, – я ведь из париев [3] Парии («неприкасаемые») – находящиеся за пределами каст и общества. Чаще нищие или очень бедные люди, занятые самыми грязными работами (уборкой мертвых животных с улиц и полей, туалетов, выделкой кож, чисткой канализации, черной работой в шахтах, на стройках и т. п., мусорщики, прачки). До официальной отмены кастовых ограничений «неприкасаемым» запрещалось посещать дома «чистых» каст и брать воду из их колодцев, наступать на их тени, подходить к ним ближе установленного числа шагов, посещать большинство индуистских храмов. . Как я могу идти рядом с вами и прикасаться к священной особе?

Не дослушав до конца, Рамдас ринулся к парии и, обхватив его за плечи, крепко прижал к груди:

– Нет, нет, ты не неприкасаемый! Ты сам Господь Витхоба! Разве ты не тот дхед (пария) , кто бросился на выручку Дамаджи Панту, знаменитому святому Мангалведхи [4] История восходит к II тыс. до н. э. Дамаджи Пантх был хранителем кладовых могольского султана в Махараштре и во время жестокого голода раздал зерно бедным брахманам. Султан собирался бросить его в тюрьму, но бог Виттал под видом «слуги» Дамаджи явился к султану с мешком денег, якобы вырученных за зерно, и спас Дамаджи, который стал прославленным святым, поющим хвалу Витталу. ?

Тот понимающе засмеялся и пересказал известную историю.

– Ну, раз так, куда же вы идете, господин? – спросил он.

– Ему неизвестно, куда, – откликнулся Рамдас.

– Мили через две будет маленькая деревня на берегу реки Бхимы. Ступайте туда. Там есть только одна лавка, просто встаньте около нее, и Господь обо всем позаботится. Я провожу вас до окраины деревни, а оттуда пойду дальше своей дорогой.

Рамдас дал молчаливое согласие. Больше они не разговаривали, и он впал в блаженную прострацию. Впереди замаячила деревня. Когда до первых хижин оставалось не больше пятидесяти ярдов, он оглянулся на своего странного попутчика, но дорога была пуста. Так называемый пария испарился.

Солнце стояло прямо над головой. Следуя полученному совету, Рамдас встал у входа в единственный магазинчик. Покупателей обслуживала женщина невероятной толщины, ей помогал молодой человек. Она увидела Рамдаса, и ее материнское сердце открылось сыну, одинокому бродяге. Отмахнувшись от покупателей, толпившихся у прилавка, она стала выразительными жестами подзывать его к себе.

– Сынок, сынок, – сказала она молодому человеку, – дай-ка быстрее этому садху что-нибудь поесть.

Тут же в подол одежды, выставленной Рамдасом, посыпался обильный дождь из воздушного риса, кусков пальмового сахара, фиников и прочей снеди. Упитанная матушка вскочила со своего сиденья и потребовала, чтобы ей дали одеяло. С этим одеялом в руках она перебралась через дорогу – так быстро, как позволяло ее большое тело, где прямо напротив магазина стоял храм Махадева. Расстелив одеяло на полу, она пригласила его сесть. Он послушно разместился на одеяле. Она также захватила с собой лоту с питьевой водой.

Потом она уселась перед ним скрестив ноги и стала нежно упрашивать отведать угощений. К этому времени вокруг них скопилась стайка местных мальчишек. Он раздал им большую часть лакомств и, немножко попробовав сам, запил их водой.

– Садхуджи , – сказала матушка, – здесь рядышком река Бхима. Пойдите искупайтесь, а я пока приготовлю вам еды. Мой дом неподалеку. Мы пойдем туда, или я принесу обед в храм.

Рамдас поднялся и отправился к реке, где выстирал одежду и вымылся. Вернувшись к храму, он обнаружил, что матушка ждет его.

– Пойдемте, садхуджи , – позвала она, – я отведу вас домой.

Он последовал за ней. Стоял палящий зной, и земля раскалилась. Рамдас шагал босиком и с непокрытой головой. Примерно на полпути матушка спохватилась, и ее мягкое сердце сжалось от угрызений совести.

– Какое я бездушное создание! – воскликнула она. – И зачем только я потащила вас по этому солнцепеку! Мне нужно было принести еду в храм. У вас же нет сандалий. Земля накалена, как горящая печка. Дура я, дура и есть!

Она сама, конечно же, была обута в кожаные сандалии, что усугубляло остроту ее раскаяния.

– Ничего страшного, матушка, – утешил ее Рамдас. – Твой сын привык к жаре.

– Ну тогда давайте пойдем быстрее, – поторопила она Рамдаса. – Осталось совсем немного.

Она заспешила вперед, и при каждом шаге ее объемистое тело колыхалось из стороны в сторону. Они подошли к дверям дома, но, к ее величайшему смятению, он оказался заперт: ее невестка ушла к соседям, забрав с собою ключи. Судя по всему, быстрого возвращения не предвиделось, и Рамдас вынужден был стоять на самом солнцепеке.