Валентина Максимова - Исповедь мадам прорабши

В обязанности «рулевого» входило: успокоить и объяснить: «что с горки съезжать не страшно» в том случае, если появляется новый «пузатик»; «после съезда с горки, чтоб попусту никто не хныкал»,– это касалось и девчонок, а кто ушибался (всякое бывало), тому оказывал первую помощь– прикладывал к ушибленному месту «холод»-снег; если самих «ушибленных» и мест было много, и «рулевой» не успевал, то тут включались помощники со вторых санок. Вот так, вроде бы в игре, прививалась ответственность за другого человека, когда с кем-нибудь случалось серьезное, то можно правдивую и подробную информацию получить от «рулевого». Никогда и никто с места случившегося не уходил и тем более не убегал. Если «рулевым» была девчонка, то, как правило, все ребята были в «ушибах». «Пройдох» сразу же обнаруживали, стаскивали с санок (если они благополучно доезжали до «подошвы» горки) и заваливали их снегом, чтобы не орали.

Итак: все готово, «инструктаж» проведен,– производится загрузка; «рулевой» ложится животом вниз на первые санки, растягивается во весь рост, ноги засовывает в завитушки вторых санок– вот и весь «сцеп»,-живой и свободный: ноги в любой момент можно выдернуть и пустить «поезд» на самостоятельный, никем не управляемый ход, но это нисколько не интересно, а вот интересен был именно управляемый ход «поезда»-это описывать долго, а вся процедура по скатыванию с горки занимает считанные секунды. «Рулевой» отталкивается руками, как бы приводит «поезд» в движение; «хвостовой» разбегается с небольшого расстояния, резко толкает «поезд» и одновременно плюхается во весь рост на санки так, чтобы (если понадобится) можно будет тормозить, и в ту же секунду ты проваливаешься в «тар-тара-ры»,– почти что вертикально. Тут вот и начинается светопреставление: кто свистит, кто орет, кто визжит, собаки бегут следом, сходу запрыгивают на нас, у них не получается, едут на задних лапах с тявканьем и визгом, в ушах от скорости свистит, дух захватывает, какое-то время даже не дышишь. Под горой «поезд» останавливается, начинаешь кругом озираться –«вроде бы живая»– щупаешь себя– «не сон ли?», вываливаешься из санок, встаешь. Теперь проблема, как подняться на гору? Карабкаешься на четвереньках, в руках веревки от санок и лотков, собаки хватают всех за штаны, за телогрейки, фуфайки, хапают за веревки от санок, задом ползут кверху, передние лапы не держат, получается такое «кино»,– если бы пленку пустить назад. В итоге: шаг шагнешь, пол шага назад– вот таким «Макаром» минут через 40 приползешь на горку, достанешь ломоть замерзшего хлеба, а собаки тут, как тут, вытаскивают изо рта хлеб, как кость, опять свалка, кутерьма, но теперь уже с собаками. Пока все успокоятся, отдышатся, и опять все сначала. Крутизна искусственных горок достигалась за счет рваной поверхности кусков руды после взрыва.

Дни зимой короткие, раз пять скатишься, а то и меньше, и день прошел. Возвращались домой все вывалявшиеся в снегу, голодные, еле волокем ноги. Идти домой, ну совсем не хочется; там делов «полон рот», мать с отцом начнут ругать: «Ни валенок, ни телогреек на вас не напасешься» (и правда, на нас все рвалось и «горело», как на огне), еще этими же штанами, замерзшими и в сосульках отлупят, а драли нас частенько потому, что росли мы «неслухами».

Бегали только в подшитых валенках: отец подшивал, а дратву для подшивки, деревянные гвозди, заплатки из кожи для запятников и голенищ, обрезку и изготовление стелек из кошмы и изношенных валенок-все это делалось нашими ребячьими руками: если не будет заготовки, отец валенки не подошьет (пробовали сами подшить, но не хватало сил протянуть дратву),а без валенок нам горки не видать, как «собственных ушей»-это для нас пацанов и пацанок полнейшая катастрофа, где же собираться ребячьему «опчеству?» Телевизоров в то время не было.

Примерно такая же картина просматривалась, когда катались на лыжах, только крутизна горок была поменьше, и собакам легче было подниматься на горку. Тут была другая проблема: у собак очень часто забивалось ледышками от слежавшегося снега возле подушечек на лапах, и когда их набьется много, то собаки начинают от нас отставать, садятся на задние лапы и выкусывают эти ледышки, а чтобы им помочь, пока не появилась кровь от треснутой кожи, мы их заваливали на спину и выковыривали эти ледышки. Какие же эти зверюги умные: лежат на спине, лапы сложат, как сурок, когда он спит, и не дергаются, и не шевелятся, пока мы их не перевернем и не поставим на лапы. Если все-таки кровь появилась, то обрабатывали рану теплой мочей, благо что такой «препарат» всегда был с собой. К собакам у нас вообще было какое-то особое отношение, сострадальческое что ли? Будки для них делали сами, утепляли сеном, даже собачий лазарет по всем правилам ветеринарии был.