Борис Камов - Аркадий Гайдар без мифов

На шестнадцатом году жизни судьба высоко возносила Аркадия уже второй раз. Голиков все отчетливее понимал, что Провидение разворачивает его в сторону семейной офицерской профессии. По линии матери, Натальи Аркадьевны Сальковой, все мужчины из поколения в поколение служили в российской армии.

Это понимание заставляло Аркадия дорожить каждой крупицей знаний, которые можно было получить на курсах. Двадцатого августа 1919 года пришел приказ о досрочном производстве курсантов в командиры. На следующее утро сто восемьдесят слушателей последний раз выстроились на плацу училища. В открытой машине стремительно подъехал нарком по военным и морским делам Украины Николай Ильич Подвойский. Обойдя строй, он вручил каждому выпускнику удостоверение с красной звездой на обложке. Аркадий раскрыл свое. В нем говорилось: «За время учебы тов. А.П. Голиков обнаружил отличные успехи и по своим качествам вполне заслуживает звания красного командира».

Но сто восемьдесят курсантов, которых полгода учили, в это утро посылали в прорыв рядовыми. Лишь несколько лучших получили командирские должности. Друг Аркадия, Яшка Оксюз, был назначен полуротным. Сам Аркадий – взводным командиром.

Все понимали: на плацу стоят смертники. Не было сомнения: они проявят стойкость. Но не было сомнения и в другом – через один или два дня их станет заметно меньше. Гайдар позднее вспоминал:

– Подвойский обратился к нам с речью: «Вы отправляетесь в тяжелые битвы. Многие из вас никогда не вернутся из грядущих боев. Так пусть же в память о тех, кто не вернется, кому предстоит великая честь умереть за Революцию, – тут он выхватил шашку, – оркестр сыграет «Похоронный марш»!

Оркестр начал играть… «Мурашки бежали по телу, – признавался Аркадий Петрович. – Никому из нас не хотелось умирать. Но этот похоронный марш как бы оторвал нас от страха, и никто уже не думал о смерти».

Не могу сказать, существовал ли в 1919 году в Японии отряд камикадзе – смертников. В первом поколении это были не летчики, а «люди-торпеды». Прежде чем заползти в свою «сигару» в ожидании приказа направить ее в борт вражеского корабля, люди-торпеды осушали ритуальную чашку рисовой водки. Обряд символизировал присутствие еще живых смертников на собственных поминках.

Знал ли о японском ритуале Подвойский, человек интеллигентный и начитанный? Или русский, сухопутный вариант ритуала Николай Ильич придумал сам?

С быстрым и живым своим воображением Голиков успел, пока играл оркестр, мысленно побывать в великом и загадочном пространстве, которое именуется «тот свет». Это короткое путешествие разума в потусторонний мир сожгло в Голикове страх смерти. Навсегда.

Вечер застал полуроту Якова Оксюза в Кожуховке, под Киевом. Разведка доложила: белых поблизости нет. После пешего марш-броска по августовской жаре все устали.

Оксюз, разведя часовых, приказал остальным отдохнуть. Ожидались тяжелые бои.

На рассвете ударил взрыв. Вспыхнула стрельба. Аркадий и Оксюз побежали в сторону церкви – перестрелка началась там. Их сопровождали товарищи, которые ночевали в соседних домах и сараях.

Внезапно Оксюз споткнулся и упал.

– Что с тобой? – наклонился над ним Аркадий. Он хотел помочь Яшке встать.

– Беги! – с трудом произнес Яшка.

Сукно старого френча, который Оксюз надел в дорогу, намокало над карманом.

Яшка был первым и единственным другом, которого Аркадий приобрел в армии. Они поклялись держаться вместе всю жизнь.

Бросить беспомощного Яшку в огороде Голиков не мог. Оглянулся, кому бы передать командира, и увидел, что товарищи, которые бежали за ним и Яшкой, тоже остановились. Яшкино ранение оборачивалось катастрофой. Кто-то из девяти десятков вчерашних курсантов с командирскими дипломами в карманах (все старше Аркадия) должен был взять командование на себя. Но никто не брал. Наоборот – все сгрудились вокруг раненого.

«Если я начну перевязывать Яшку – перебьют остальных!» – пронеслось в голове Аркадия.

Позвоночником чувствуя: уходят последние мгновения, которые могут спасти полуроту от гибели, Голиков крикнул:

– Вперед – за нашего Яшку! – И, не оглядываясь, побежал.

Товарищи бросились за ним.

Этот первый свой бой Голиков выиграл.

В декабре 1940 года Аркадий Петрович записал в дневнике: «Оксюз Яшка – убит при мне, я его заменил».

Похоронив Яшку, полурота собралась на митинг. Предстояло решить, кто заменит Оксюза. Кандидатура была одна: «Хлопцы! Кто за Аркашку?»