Леонид Ткаченко - Путь. Записки художника

В сороковых – начале 50-х годов из музейных экспозиций с обвинением в «формализме» и «буржуазном эстетстве» были изъяты картины великих русских художников М. Врубеля, В. Серова, К. Коровина, а также П. Кончаловского, А. Лентулова, Павла Кузнецова, М. Ларионова, Н. Гончаровой и др. Аналогичной была деятельность партийной цензуры и в залах Государственного Эрмитажа: все произведения западноевропейской живописи, начиная с импрессионистов, постигла та же участь.

Ах, как было бы хорошо и легко любить свою Родину, если бы у нее было не двуликое, а только светлое лицо, на обратной стороне которого не было бы пепла и крови миллионов невинных… и списков запретов! Как было бы хорошо!.. Как было бы просто!..

Но Родину не выбирают.

Сделав решительный шаг в разоблачении и осуждении произвола режима Сталина, создав комиссию по репрессиям и незамедлительно освободив только из казахстанских лагерей около двух миллионов невинно осужденных, открыв тем самым новую эру в развитии страны – эру постепенного процесса гуманизации советского строя, Хрущев сам (как и все партийное руководство сверху донизу) должен был пройти эволюционный путь изменения своего сознания, сформировавшегося в нормах партийной системы периода Сталина.

До сегодняшнего дня (!) даже рядовые члены партии, сохранившие верность идеям марксизма-ленинизма и «лично товарищу Сталину», с яростной ненавистью говорят о Хрущеве, разрушившем миф о ее непорочности.

Небывалое воодушевление в обществе вызвала публикация (с разрешения лично Хрущева) повести «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына – явление, совершенно немыслимое прежде.

Наступил исключительно интересный период общественной жизни страны. Эволюция вступила в свои права.

Стала обретать смелость творческая интеллигенция, особенно остро чувствующая потребность в свободе: творчество есть творение нового! В то же время, пусть медленно, начала претерпевать изменения психология высшей партноменклатуры. Декларируемая официально преданность идеологическим постулатам на деле всё больше разъедалась прагматическими взглядами, заменялась задачами по удовлетворению карьеристических амбиций и личных меркантильных интересов.Замешанные в мелких и крупных грешках своих собратьев по руководству, они не были заинтересованы в строгих наказаниях за свои провинности. Это разрушало самодисциплину, разлагало, и они меньше всего хотели присутствия в обществе строгого неподкупного Стража Закона и чистоты Идеологии. По существу, они жаждали теперь свободы действий в интересах личного обогащения, с каждым последующим десятилетием постепенно приближаясь к этой цели.

Известны упреки потомков в адрес Хрущева в том, что он в своих действиях был непоследователен, слишком неумело и медленно реформировал общество. На самом деле события, по меркам эволюционного процесса, развивались быстро, а противоречия были исторически и психологически неизбежны. Всякие слишком быстрые изменения в государственном устройстве могут приводить лишь к катастрофам.

Еще от случая к случаю звучали грозные окрики: привыкшие властвовать не хотели это право потерять. Несмотря на это, творческая интеллигенция проявляла всё большую строптивость. Появляются пророческие слова в стихотворении Е. Евтушенко «Наследники Сталина»:

в которых в виде вопроса определена главная проблема последующих десятилетий.

Всё увеличивающаяся активность творческой интеллигенции ставила руководство страны, привыкшее к беспрекословному подчинению населения, перед проблемой ее обуздания.Имея по-прежнему в своих руках могущественный аппарат КГБ, который без всяких усилий мог превратить в «лагерную пыль» любое количество недовольных, члены партийного руководства СССР уже не могли решиться на методы массовых репрессий, опасаясь, что возврат к сталинской форме диктатуры таит непредсказуемые угрозы для жизни их самих:опыт по этой части у них был большой.

Так возникла та своеобразная ситуация, при которой стало возможным развитие всё нарастающего процесса обновления культуры и гуманизации общества в обстановке напряженного противоборства интеллигенции и партийного аппарата, который, что совершенно естественно, не мог полностью сразу изменить свои привычки.Партийная номенклатура воспитывалась десятилетиями по нормам ленинско-сталинской идеологии. Жестокость, отсутствие способности к состраданию, полное презрение к личности отдельного человека (и каким-либо ее правам) были для нее неизбежным следствием привычного использования человека в качестве строительного материала для построения здания государства и укрепления своего господства.