Олег Айрапетов - Генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев (1830–1904). Портрет на фоне эпохи

Службу в Академии Николай Николаевич совмещал с выполнением обязанностей в Гвардейском Генеральном штабе, который во второй половине пятидесятых годов был, по словам Д. А. Милютина, «главным центром, из которого исходила инициатива военных нововведений» 138. Особенно активную роль в пропаганде идей военных реформ играл обер-квартирмейстер штаба – генерал-майор А. П. Карцов, бывший учитель Обручева в кадетском корпусе, и начальник штаба граф Э. Т. Баранов. Одним из важнейших направлений их деятельности было основание военного журнала.

Еще в 1852 году Д. А. Милютин предлагал для повышения уровня подготовки офицеров Генерального штаба основать военный журнал, интересный и более современный, чем другие 139. В 1856 году он вновь возбудил этот вопрос, но, поскольку Милютин был назначен начальником штаба Кавказской армии, решать его пришлось А. П. Карцову. 6 января 1858 года последовало высочайшее позволение на открытие такого журнала под названием «Военный сборник». Первоначально его редакторами были назначены профессора Академии – подполковник Аничков и капитан Обручев. Виктор Михайлович Аничков, преподававший военную администрацию, был «весьма развитой, даровитый и отличный редактор» 140. Д. А. Милютин отмечал, что Аничков имел талант блестяще развивать данную ему мысль. Однако Аничков быстро оставил редакцию в связи со своим назначением вице-директором Комиссариатского департамента. На его место был назначен капитан Гвардейского Генерального штаба Хр. Г. Окерблом. Реальным руководителем редакции был Обручев 141.

В начале года он уже успел проявить себя в безусловно приятной для Милютина области: Николай Николаевич стал одним из первых критиков – он опубликовал в «Отечественных записках» блестящую рецензию на труд своего будущего начальника о войне 1799 года 142, в которой весьма лестно сравнил автора с таким военным историком, каким был ген.-л. А. И. Михайловский-Данилевский 143. Усилиями реального редактора заведующим хозяйственной частью журнала и ответственным по литературной части был назначен Н. Г. Чернышевский 144. Это был шаг, имевший для Обручева серьезные последствия и требующий объяснений.

Конец пятидесятых годов XIX века был временем роста либеральных настроений в России. Одной из причин их появления было поражение России в Крымской войне, а также специфическое восприятие действительности частью молодежи, получившей образование в тридцатые – сороковые годы XIX века. Трудно переоценить масштабы впечатления от военных неудач и начавшегося нового правления, столь непохожего на предшествующее: «Сотрясение было всеобщее; все как бы проснулись от долговременной летаргии; люди, не только отвыкшие говорить, но даже думать, встрепенулись, и все зашевелилось» 145.

Усвоив представления о роли России в Европе, выпускники николаевской школы сделали из проигранной войны главный вывод – необходимы реформы, так как в поражении виноват только существующий государственный порядок. У многих в подсознании осталась внушаемая с детства идея о том, что Россия в состоянии воевать один на один с Европой. Если же война проиграна, рассуждало это поколение, то виновата в этом государственная система. Либеральные настроения имели, таким образом, корни в оскорбленном чувстве национальной гордости, в воспитанной годами неспособности правильно оценивать военные ресурсы России. Парадокс состоял в том, что эти настроения были следствием внушаемой николаевской школой системы ценностей. «Николай I приучил русское общество всякое политическое восхваление и всякое политическое порицание сосредотачивать на лице одного императора. Когда правительству курился фимиам, он относился к лицу императора, когда секретно жестоко порицали его, порицали опять-таки одного императора. Николай до такой степени привык сосредотачивать в своем лице все правительство, всю политику, он так громко провозглашал – „государство – это я“ – он так настаивал на том, что кроме его в России никакой политической силы нет и не может быть, что все привыкли смотреть в этом случае его глазами. Этот взгляд тем более укоренился, что он составлял традицию» 146. Естественно, что у такой традиции было свое зеркальное отражение, привлекательное для многих. Однако либерализм для таких людей, как Обручев, сводился прежде всего к мерам по восстановлению величия России.

Современник этих событий, впоследствии видный русский историк Н. К. Шильдер писал: «Неудачи Крымской войны вызвали убеждение, что нужно переделать в корне все военные учреждения Императора Николая. Прежние требования и прежняя система обучения и военная организация Империи навлекли на себя неудержимый поток самой беспощадной критики. Дух порицания овладел также и нашею военною интеллигенцией. Все с каким-то злорадством бросились на прошлое; военные порядки, укоренившиеся со времен Павла I и развитые до последней крайности Императором Николаем, оказались действительно несостоятельными. Но легион реформаторов, явившийся России вслед за заключением мира, точно по мановению жезла, ударил в противоположную крайность. Возмечтали сразу все переделать, перестроить на новых началах, и совершенно забыли о старых фундаментах, крепко вросших в Русскую землю и русскую натуру…» 147. Замечания Шильдера интересны как свидетельство представителя одной с Обручевым касты – гвардейских офицеров (Шильдер был в это время адъютантом Э. И. Тотлебена). Значительная часть военной элиты качнулась влево, например, такой стойкий в будущем консерватор, как М. И. Драгомиров (человек, очень близкий Обручеву), был в пятидесятые годы, по словам хорошо знавшего его М. И. Венюкова, «гегелист, герценист, атеист и политический либерал…» 148. Верным кажется мне замечание Е. Феоктистова относительно Академии Генерального штаба: «Быстрый переход от николаевского режима к новому порядку вещей отразился гибельно не только на слушателях, молодых офицерах, но и на профессорах… вдруг под влиянием новых веяний Академия совсем преобразилась; авторитет начальства был поколеблен, и руководителями молодых офицеров сделались люди вроде Сераковского, одного из главных руководителей польского восстания, который был впоследствии повешен Муравьевым в Вильне» 149.