Евгений Бажанов - Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 7. Часть 10. Преодолевая трудности. Часть 11. Достижения и превратности судьбы

Руководство МИДа того периода не ожидало, видимо, такой огласки и решило пойти на мировую. В начале июля 1993 года меня пригласили в отдел кадров МИД России и предложили написать заявление с просьбой освободить от работы ректора Дипакадемии по собственному желанию и прекратить публичную полемику. В обмен обещали взять меня в центральный аппарат МИД России и ровно через два года отправить послом в хорошую арабскую страну. Я согласился.

Вскоре состоялось заседание Коллегии МИД России, на котором Г. Кунадзе нудно читал написанный кем-то доклад о финансовых нарушениях в Дипакадемии. Первым не выдержал замминистра Борис Николаевич Пастухов.

– Скажите, Пересыпкин украл что-нибудь или нет? – спросил он.

– Нет, не украл, – растерянно сказал Г. Кунадзе. – Но комиссия продолжает работать.

В мою поддержку выступил приглашенный на заседание коллегии проректор по науке Евгений Петрович Бажанов, принятый в мае 1991 года после долгих проволочек в МИДе и отказов ЦК КПСС, где он работал. Мой давний друг Виктор Викторович Посувалюк, бывший в то время директором Департамента Ближнего Востока и Африки, сказал, что он готов взять в свой департамент такого специалиста, как О. Пересыпкин.

Сергей Каллистратович Романовский на этом же заседании Коллегии был назначен на должность ректора Дипломатической академии МИД России.

Я проработал ректором Дипакадемии семь лет. Эти годы были сложными и тяжелыми для России, нашего народа, МИДа и Дипакадемии. Мне удалось в этот сложный период сохранить уникальный профессорско-преподавательский состав, по мере возможностей совершенствовать учебный процесс и адаптировать учебные программы к новым политическим реалиям, открыть закрытое учебное заведение и вывести его на сотрудничество с мировыми научными и образовательными центрами. Как говорится, «один в поле не воин», и вряд ли мне удалось бы решать такие масштабные вопросы без заинтересованной поддержки большого коллектива. Посильную помощь оказывали мне преподаватели и административно-технические сотрудники, и я не хотел бы кого-то выделять особо, чтобы ненароком не обидеть других» [2] Пересыпкин Олег. Из дальних странствий возвратясь… М.: Восток – Запад, 2010. С. 61–64. .

Когда Сергея Каллистратовича Романовского назначили ректором, ему уже стукнуло 70 лет, и это был человек старой закалки. Работал на комсомольских, затем государственных постах, водил дружбу с членами высшего советского руководства Шелепиным и Семичастным. После того как тех сместил Брежнев, «полетел» и Романовский. Но до дна не долетел, сделали его послом – в Норвегии, Бельгии, Испании. В промежутке успел побывать на хорошей должности в Москве.

По своим политико-идеологическим установкам Романовский резко отличался от Козырева. Запад оставался в глазах нового ректора противником, слово «либерал» воспринималось им как ругательное. Романовский, однако, имел давние связи с министром, и тот поручил ему важную миссию – как следует перетряхнуть Дипакадемию, а может быть, и закрыть ее. Позднее Романовский признавался, что пришел именно с намерением положить конец существованию нашей организации, но постепенно убедился в ее полезности, стал бороться за укрепление позиций и престижа Дипакадемии. При этом в мидовских кругах продолжала тогда муссироваться идея о вливании Дипакадемии в состав МГИМО в качестве научного центра и курсов по повышению квалификации дипработников.

Начал новый ректор с кадровой перетряски. Убрал с руководящих должностей тех, кто имел отношение к МАДИКСу и состоял в близких отношениях с Пересыпкиным. Похоже, хотел избавиться и от меня, но что-то ему помешало. Взамен отстраненных выдвинул другие кадры. Первым проректором назначил главного антагониста Пересыпкина завкафедрой международного права В.И. Кузнецова – человека в высшей степени неприятного, амбициозного, злобного, вероломного, реакционного, который, в частности, откровенно враждебно воспринимал меня и научное подразделение Академии.

Другим проректором стал А.А. Ашихмин, выдвиженец из слушателей партийного набора. В профессиональном отношении был слабоват, но зато умел втереться в доверие к начальству своей услужливостью и притворной преданностью. На него работал и фактор происхождения – Ашихмин в прошлом являлся функционером обкома КПСС в Свердловске, входил якобы в «уральскую мафию» Ельцина и теперь постоянно намекал на свой доступ в Кремль. Ашихмину поручили кадровые вопросы, а также изъятые у меня международные связи (при том, что он не владел иностранными языками и вообще очень смутно представлял себе внешний мир).