Татьяна Свичкарь - Мухтарбек Кантемиров

Отец говорит:

– Звонили с «Охоты и рыбалки» – ты в соревнованиях будешь участвовать?

– А какая дистанция?

– Шесть метров.

– Отец, я ж не работаю с такой, ты знаешь. И ты не работаешь. Мы же всегда – три, пять, семь, девять…

– Ну, вообще-то настоящий мастер должен с любой…

Я видел, что для него это почему-то важно. Попробовал с этих чертовых шести метров – метать здесь, во дворе. Ни один нож как надо не втыкается.

А у отца такая грусть в глазах…

– Да ты скажи, в чем дело?

– Звонили – будет проходить чемпионат России на приз Мухтарбека Кантемирова – и просили выставить вещи, которые мне дороги. Дурак я, дурак! Выставил бурку и папаху из «Не бойся, я с тобой». Ведь уйдет – в Самару! Там – чемпион мира и пятикратный чемпион Европы, чемпион России – все собрались, – вздыхает, – Ну что ж, еще куплю…

Я еще пытаюсь понять:

– Что – очень дорого заплатили?

– Пятьсот долларов.

– К-как? Да ты что?! Это же – реликвия! Сколько ей лет – тридцать?

– Тридцать.

А Наталья стоит, продолжает начесывать папаху, которая уже – не Кантемирова, которая уже – приз.

– Будешь выступать, сынок? Вдруг – отстоим?

Но я тогда думал, что нет – не выйду. Просто поехал с отцом.

На выставке подбегает ко мне Яковлев – чемпион мира:

– Будешь выступать? Будешь?

– Ждешь, – спрашиваю – чтобы я опозорился?

Оборачиваюсь – у отца на глазах слезы.

Что мне делать? Иду к жюри.

– Можно записаться?

– И вот. – Олег торжественно, – 2006 год, двадцать шестое августа. Меня ставят двадцать шестым номером. И я… выбиваю…, – пауза – двести шестьдесят очков! Хотите верьте… Но диск есть – с записью…

Я не знаю, с чем это связано, эта игра цифр. Но у других – ножи падали. А у меня – двести шестьдесят очков – я никогда столько не набирал.

Отец там начал лезгинку танцевать.

– Сынок, молодец! Бурка и папаха остались в Москве, у нас! Поехали – поляну накроем, шашлык…

– Сейчас, – говорю, – Домой смотаюсь, отвезу все…

Взял такси, держу на коленях реликвию, и первая мысль – не дай Бог, ее дома моль сожрет.

Прошу таксиста:

– Едем в хозяйственный.

Купил там мешок и нафталин – много, потому что бурка большая, самое мощное средство надо от моли. И мне дали, что ни на есть…

Дома бурку с папахой повесил в мешок, прочитал инструкцию по применению нафталина – одна таблетка на квадратный метр.

Посчитал – раз, два, три – и три таблеточки бросил.

Но я же не знал, что это такая ядреная вещь.

После праздника я остался ночевать у отца в Новогорске.

Утром, часов в одиннадцать, подъезжаю к своему дому, а у меня дом – башня, одноподъездный, все друг друга знают.

Выхожу из машины – смотрю, народ столпился у подъезда, старушки стоят взволнованные.

И тут же, изображая дребезжащие голоса.

– А-алех?

– А, бабусеньки, здравствуйте, – чаровницы, кудесницы, ненаглядницы, изумрудницы! – они знают, что я всегда веселый такой.

– А-алех, представляи—и-ишь: наверное, с санэпидемстанции приходили, травили тут у нас – то ли тараканов, то ли клопов… Ночью спать нельзя было…

Я (с силой):

– Вот сволочи! Я бы этим гадам по морде надавал – предупреждать надо, что морить будут!

– Всегда предупреждали, а тут……

Захожу в подъезд, – пауза, потягивает носом, изображая, – Ничего себе! Вонь стоит ужасная. Иду к себе – на шестом этаже жил (мне б, дураку, хоть форточку открыть.) Поднимаюсь и начинаю понимать… кто эти козлы, дураки и идиоты.

Соседи услышали, что я открываю дверь:

– Олег! Ты посмотри!

Я – быстро:

– Да – от сволочи! Ах, какие сволочи!

Захожу домой – у меня глаза режет. Нафталин достаю – скорее выбросить… Зато сейчас, – торжественно, – моль в радиусе километра не подлетает к бурке и папахе – Мухтарбека Кантемирова!

13

– Я с радостью езжу с отцом в Осетию, – говорит Олег, – Когда он особенно устает, для него там – лучший отдых. Он возвращается – другим. И мне нравится эта страна.

Шутки их, юмор осетинский… Дня у нас не проходило без происшествий. Чтобы все описать – мне пришлось бы стать писателем. Но в жизни не могут все быть писателями, кто-то должен быть и каскадером.

Первый раз, когда мы приехали в Осетию, мне хотелось научиться каким-то простым словам, хотя бы уметь сказать: «Добрый день», «Доброе утро», «До свидания».

И самому приятно, и людям по душе, что ты говоришь на их языке.

– Отец, скажи, пожалуйста, как у них «Доброе утро»?

Он говорит.

Запоминаю.

И вот иду с ним по Владикавказу. Подходят две девушки – молодые, красивые осетинки: