Стоит сосредоточиться на схожести Родена и Рильке, тут же проступают разногласия между ними, которые в конечном счете их и развели. Их отношения с женщинами и то, какое место они отводили женщине в обществе, сыграло важную роль в их видении друг друга. Обоих привлекали целеустремленные, независимые женщины, но, в конце концов, женились они на тех, кто жертвовал собственными стремлениями ради мужа. Роден нередко предостерегал Рильке: женщины по своей природе склонны к манипуляциям, чтобы отвлекать мужчину от его занятия; и долго время Рильке безоговорочно верил шовинистским взглядам наставника. Но смерть дорогой подруги поэта, чей художественный талант оборвала трагическая беременность, перевернула все представления Рильке о жертве на благо искусства.
И все-таки книга эта – портрет двух художников, бредущих по лабиринтам парижских улочек в поисках своего пути к вершине мастерства. Но больше она о том, как желание творить помогает юным художникам преодолевать самые опустошительные детские травмы и созидать любой ценой. «Ты должен измениться» – это не просто творческий приказ, полученный самим Рильке, но и приказ, который он отдает всем скованным, ранимым молодым людям с жадно горящими глазами, людям, которые однажды надеются робко занести руку с инструментом и броситься в бой.
Закрыв мамин томик «Писем к молодому поэту», я прижала книгу к груди с чувством, какое бывает всякий раз, когда заканчиваешь то, что навсегда оставляет глубокий след. Затем я вновь открыла ее и на форзаце увидела дарственную надпись. «Письма» подарил маме друг, когда она, будучи примерно моего возраста, переживала свой собственный переходный период. Мамин друг перенес на форзац одно из самых известных высказываний Рильке. «Может, все драконы нашей жизни – на самом деле принцессы, которые просто ждут от нас поступков, хотя бы одного, благородного и прекрасного. Может, то, что нас пугает, – это нечто беззащитное в своей сути, жаждущее нашей любви».
«Дерзай, – как будто призывала надпись. – Мчись навстречу неизведанному. Ступай, куда не зовут, и не останавливайся».
Часть первая. Поэт и скульптор
Долг всякого художника – научиться видеть, но юный Огюст Роден прозрел по-настоящему. В пансионе он постоянно щурил глаза, но только после пяти лет учебы разгадал, почему расплывается доска, – виной тому близорукость. Часто, не желая слепо таращиться в пространство, Роден обращался к окну, на Бове, древний городок на севере Франции, где безраздельно царствовало одно здание – грандиозный собор Святого Петра.
Наверное, ребенку он виделся чудовищной громадиной. Возведение выдающегося образца готики, задуманного одним из самых высоких соборов Европы: вместе с шатким пирамидальным шпилем он возвышался бы над землей на полторы сотни метров, началось в 1225 году. За три столетия здание дважды обрушалось, и в 1573 году строительство в конце концов забросили. Но место все равно было удивительным – воздушный замок из камня, стекла и железа.
Жители Бове проходили мимо собора равнодушно, хотя, вероятно, неосознанно и отмечали его исполинские размеры. Юного же Родена созерцание спасало от удручающей действительности уроков. Влекла его вовсе не вера, а исписанные преданиями стены, живущая под сводами темнота, линии, арки, свет и тень – все это гармоничным согласием напоминало ему человеческое тело. Вытянутый позвоночник нефа с ребрами нервюрного свода, раскинутые подобно крыльям или рукам аркбутаны, а посредине, как человеческое сердце, – средокрестие. Штормовые ветра с Ла-Манша раскачивали столбы-устои, и, казалось, что тело это в вечном движении ищет равновесия.
В силу возраста, мальчик не понимал архитектурной логики этого строения, но в 1853 году он покидал пансион с твердым убеждением: настоящие знания дал ему лишь собор Святого Петра. Потом он не раз возвращался сюда и, с благоговейным трепетом «далеко запрокинув голову», исследовал своды и воображал обитающие в стенах секреты. Вместе с верующими он молился в соборе, вот только не Богу. Форма – вот чему нужно молиться, перед чем преклонять колени, думал он.
Франсуа Огюст Рене Роден родился в Париже 12 ноября 1840 года. В этот год, ставший знаменательным для будущего французского искусства, также родились Эмиль Золя, Одилон Редон и Клод Моне. Только всходили эти ростки Прекрасной эпохи на истощенной, холодной почве. Во время монархического правления короля Луи-Филиппа I в Париже, оглушенном Промышленным переворотом и Великой французской революцией, властвовали порок и нищета, о чем рассказывается в «Цветах зла» и «Отверженных». Новые производства привлекали сотни приезжих, но город не справлялся с их наплывом. Чужаки набивались в тесные квартирки, делили кровати, еду и болезни. Нечистоты переполняли канализацию, и по узким средневековым улочкам, множась, текла зараза. Толпы людей разносили холеру и сифилис, а нехватка пшеницы запредельно взвинтила цены на хлеб, отчего резко увеличилась пропасть между бедняком и крупным буржуа.
Читать дальше