Николай Шахмагонов - Александр II в любви и cупружестве. Любовные приключения императора

Несчастная любовь впоследствии помогала Жуковскому понять своего воспитанника, конечно, в тех случаях, когда он видел, что цесаревич сражен не очередным увлечением, а искренней, сильной любовью, которая, к примеру, была у него к Ольге Калиновской.

Как же попал в воспитатели наследника русского престола вольный каменщик? Очень просто. В эпоху правления императора, известного нам под именем Александра I, – такая преамбула далее будет разъяснена подробно – масонские ложи особенно сильно распространились по России. Даже говорили тогда, что если не каждый масон был дворянином, то каждый дворянин был масоном. Поэтому привлечение ставшего в ту пору известным поэта к дворцовой службе никого не удивило.

В.А. Жуковский в 1820-х гг.

Художник П. Соколов

4 сентября 1815 года Жуковского пригласил в Павловск сенатор Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий (1751–1828), в прошлом статс-секретарь Павла I и почетный опекун Воспитательного дома, в ту пору известный в дворянских кругах поэт. Он пользовался особым доверием государя. Именно он после того, как прошло предложение Литта о титуле царя, составлял всеподданнейшее прошение о принятии императором титула Благословенного. Когда начались приготовления к встрече государя в Петербурге, он вместе с князем Вяземским и Батюшковым составлял хоры и стихи. Ему было поручено императором неотлучно находиться при Особе Императрицы Марии Федоровны. Именно по его инициативе и с совершенного согласия Марии Федоровны Жуковский был назначен ее чтецом. И началось возвышение.

Назначение чтецом при вдовствующей императрице Марии Федоровне было только началом придворной службы. Вскоре, уже в конце 1817 года, Василия Андреевича сделали учителем русского языка супруги великого князя Николая Павловича великой княгини Александры Федоровны.

Но вернемся к путешествию по России, в котором Жуковский сопровождал своего воспитанника, уже возмужавшего и окрепшего.

23 июля цесаревича Александра Николаевича встречала Москва. Жуковский, регулярно посылавший отчеты о путешествии и государю, и отдельно императрице Александре Федоровне, урожденной Фридерике Шарлотте Вильгельмине (Шарлотте Прусской), 24 июля писал о встрече, организованной духовенством:

«…А когда мы вошли в собор, где на моем веку совершилось уже три коронования, когда запели это многолетие, столько раз оглашавшее эти стены, когда его (цесаревича) повели прикладываться к образам и мощам, когда опять сквозь густую толпу он пошел в собор Благовещенский и Архангельский и наконец на Красное крыльцо, на вершине которого остановился, чтобы поклониться московскому народу, которого гремящее ура слилось с звуком колоколов, и когда в этом звуке, так сказать, раздался тот чудный голос, который столько предков на этом месте слышали, который будут слышать потомки, пока будет жива Россия…»

Жуковский… Человек долга и чести! Цесаревич давно убедился в этом. Но как же оценить содеянное, как оценить то, что именно Василий Анреевич, его воспитатель, разлучил с возлюбленной? Жуковский конечно же понял, что цесаревич перешел со смоленской красавицей определенную грань в своих отношениях, а переход этой грани чреват последствиями прежде всего для возлюбленной, для «гения чистой красоты».

Не цесаревич виноват, что с петровских времен действовал жестокий закон, ставивший под контроль Россию с помощью иноземных жен. Правда, закон этот пробуксовывал по той причине, что практически все иноземные принцессы, оказываясь в России, принимая Православие и становясь императрицами, оказывались патриотками вновь приобретенного Отечества.

Жуковский… Цесаревич помнил его столько же, сколько помнил себя. И действительно, Василий Андреевич оказался человеком, близким к царской семье еще до рождения Александра Николаевича.

В 1815 году Жуковский опубликовал в журнале «Сын Отечества» стихотворение, которое назвал «Молитва русского народа». В стихотворении были поначалу две строфы…

Стихи были представлены вначале императрице Марии Федоровне, а затем императору Александру I, который в конце 1816 года издал указ, возводивший это стихотворение в ранг государственного гимна и устанавливающий порядок его исполнения. Утверждалось исполнение этого гимна при встречах императора. Для исполнения была приспособлена музыка британского гимна, написанная Генри Кэри.