Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2019

Заглавная буква выяснится в конце,
когда проскочат фабрики и бараки.
Любимая живёт во мраке,
по адресу, не написанному на лице.

Первый Шибаевский! Выглядываешь с угла.
Нам ли завёртывать с местными в «керосинку»?
Нет же, будем в обнимку,
о пьющая слёзы поэта, текущие со стекла.

Ешь солнечное жаркое любовей Горовых.
Просиявает Осирис в нас у ворот Егоровых.

тёмные домы победы – в боковом освещении
профиль-треугольник
вперёд вперёд
у него глаза узкие или наши?
пространство огня свобождает молитвами громких ЗАЧЕМ
сетевые сифилисы и шпионажи
и придут к победе – ического труда
по мостовой голов
революционеры не занимались никогда ничем
кроме здравых горячих углов
что есть солдат? профиль на стене:
фреска, написанная охрой

Скажу: «Я люблю тебя». И сам испугаюсь.
Коснулся будущего, словно оное есть.
Своенравно решаю, ум свой совлекаю.
Что же погонит испуг и нас освободит
к возвращённой радости, ещё не поспевшей
и вниз не опадавшей, к премудрой радости
лета красного?..

Спокойствие любящих обращено словом
согласия своего к любви, к лицу ея.
Улыбкою, на двоих одной, – к сердцу ея.
Приемлем. И в Божием круге согласны быть,
радоваться, любове, с тобою,
искусобрачными.

освящён наказан узбек
батюшкой сильным наказан узбек

освящён наказан калмык
злою лошадью наказан калмык

песню воспевает казак
покаянием просвещается казак

покаяние блистает – клад золотой
а восходят голоса от воды разлитой

мавок не боится казак
с кашей делает привал казак

свободи от действ, – твердили уста
когда чёрный котёл варить устал

некий вёл женщин по улице – куда
войдут ему в голову тихие имена
не торопись, тараторка
смотри
вот весна дымит
озеленение: ужасное русское слово
его невозможно договорить до конца
вёл женщин
а был на нём мундир
или халат
не помню: вторжение речи
в светящуюся стереометрию

Там – начертан орёл.
Смотрит треугольник.
Тепло
в комнате ста свёрл.
Лошадь из помхильни к
выходу – тело.
На набережной твоей реки
греет конь-когонь.
Говори! Некий
Он.

Мы ходили смотреть время,
мы крошили пред его норою пшеничный хлеб,
прикармливали, как крысу.
Всё бесполезно. Нашим глазам
открывались воины, делившие добычу,
птицы, клевавшие поцелуй.
Премудрость танцует с ангелами,
о суде радуются жнецы.

Синие люди стояли свечками на столах,
и другие летали. Мiр дрожал,
падающие птицы видели пасти камней.
И вот, реки растекаются во весь свет,
великие реки равнин.
Мы ходили на красный берег стирать одежду.
Премудрость танцует с ангелами,
о суде радуются жнецы.

Яркий свет солнечный лица осиял,
лица девушек, склонившихся над листами бумаги
за длинным столом
в комнате девятого этажа старого уродливого дома.
И не было ничего, ничего такого,
что мог бы назвать своим Я, центром вселенной
моих интересов и прав.
Только солнце,
солнце напоминало мне обо мне, тревожа
слишком ранним весенним жаром.

стихи разновременные
в газетах близкородственных
мочальные, ременные
гужи для нетождественных
а, впрочем, дюже сходственных
впрягающихся сослепу
лягающихся задними

вязал бы лыка, если бы
диралось сотнями

сэнвонно зонк
иревна сиална ю шы
исничи шьёт ружьём повсюду
грибы образовали груду
из сигаретою поёт Назон
здесь не куро
суровы дни
послушай
они растут землёй ламая дзмужи
несмыслены иу бажи
ианнавица азсидо
убака рэль
альши авё

альмэ альян царуэ местэкдеи
тпоё попое-павла
дабраталин и уто зекалозабо
ехбычи ве
сокрыца ль
столовоче ушатан жн
овдали дне лила
несён олидозжен
ирвило элюак имёу итоа
вевехсом а о э
ольян ольмец merltmorlding