Сергей Прудовский - «Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе

Опять нарушили сон, я снова у следователя, который задает одни и те же вопросы [17] Протокол допроса от 26.04.1941 (см. Документ 11). .

Стали интересоваться, кем и когда я был послан в Северную Маньчжурию, на КВЖД [18] КВЖД – Китайско-Восточная железная дорога. Совместное советско-китайское предприятие. Правление располагалось в г. Харбине. .

Этот вопрос, вероятно, задавался для проформы, так как следователь обо всем этом великолепно знал из имеющегося материала в моем личном деле.

Я следователю объяснил, что в Северную Маньчжурию я ездил два раза.

Первый раз в 1929 году для изучения культуры соевых бобов, сроком на 8 месяцев. Там пробыл всего лишь 2,5 месяца. Вследствие китайско-советского конфликта [19] См. сноску 2 на с. 7. вернулся на Родину. Ездило нас три человека.

Вторично меня послали в 1930 году, в январе, для закупки соевых бобов как посевного материала, в количестве 300 000 пудов сроком на два месяца.

Задание было довольно солидное, но я его не боялся и выполнил в положенный срок.

А потом, по ходатайству управления КВЖД и с разрешения Наркомзема РСФСР и НКПС меня оставили в распоряжении управления КВЖД.

Причем следователь заметил: «Мы знаем, что ты там проделал большую работу».

Следователь спрашивает: кто подписывал командировки?

Первую подписал нарком земледелия РСФСР Яковенко, а вторую – нарком земледелия Муралов А.И. [20] Указаны ошибочно. В.Г. Яковенко был наркомом земледелия РСФСР в 1922–1923 годах. Первую командировку, вероятно, подписал Александр Иванович Муралов, зам. наркома земледелия в 1928–1929 годах, а вторую от 20.01.1930 г. – кто-то из заместителей народного комиссара путей сообщения (вероятно, Г.И. Благонравов – Архив Мемориала, ф.1, оп.5, д.1349, л.179).

Следователь спрашивает:

– Кроме закупки соевых бобов, какие еще получали задания от Муралова?

Меня этот вопрос удивил, и я сказал, что кроме закупки соевых бобов никаких заданий Муралов мне не давал; более того, когда я собирался ехать в Маньчжурию, никого из наркомов я не видел…

С первым следователем мне пришлось быть всего несколько дней, а потом он меня передал другому следователю, предупредив, что он со мной будет обращаться более сурово, так что во избежание будущих неприятностей лучше мне сознаться во всех прегрешениях, совершенных против Родины.

Я ему ответил, что за мной нет никаких прегрешений перед Родиной и Коммунистической партией, так что мне сознаваться не в чем.

Наступило Первое мая, пролетарский праздник труда. Весь советский народ радостно и торжественно его встречает и проводит, а мне грустно, грустно…

Думаю: как этот радостный день проводят мои родные? Но им, вероятно, тоже не до веселья.

Вот уже прошло 4 дня, а меня к следователю не вызывают, но, откровенно говоря, я об этом не печалюсь. В течение этих дней я имел возможность спокойно спать по ночам, никто меня не беспокоил. Но это спокойствие скоро нарушилось.

5 мая [21] Дата указана ошибочно. Правильно «6 мая» (см. Документ 14). в 10 часов утра меня вызвали к следователю. Я пришел в кабинет и увидел: за столом следователя сидят два молодых человека, мой следователь в штатской одежде и другой – в военной форме. На погонах [22] Ошибка, правильно «на петлицах». В органах безопасности: 3 «кубика» – мл. лейтенант ГБ, 2 – сержант ГБ. у него было три кубика, этот молодой человек оказался моим новым следователем.

Через несколько минут мой первый следователь покинул кабинет, и я остался с новым [23] Постановление о принятии дела (см. Документ 12). .

В течение примерно двух-трех суток новый следователь не задавал мне никаких вопросов, а лишь знакомил с правами подследственного. Он часто оперировал словами великого гуманиста Максима Горького: «Если враг не сдается, его уничтожают».

Вероятно, эти слова великого гуманиста очень понравились следователю, так как он их часто употреблял в течение всего следствия.

На эти слова я ему отвечал, что формулировка Горького, вероятно, относится к врагам народа, но я не враг народа, это вы хотите искусственным путем из меня сделать врага, но вам этого сделать не удастся…

Кончились дни знакомства со следователем, а потом потянулись беспросветные, мучительные дни и ночи, которые продолжались до 29 июня 1941 года.

Выше уже было отмечено, что следствие мне предъявило чудовищное обвинение – «измена Родине», а отсюда вытекает и «предательство своей Коммунистической партии».