Монахиня Нина - Перейди за Иордан. Судьба сильной женщины на переломе эпох

И еще не могла понять Аля, почему они молча стояли вокруг стола, прежде чем сесть кушать…

Что за тайна была у них? Кто они? Откуда? из какого они мира?

И эта красота.

И это спокойствие и достоинство.

И эта белая скатерть!

Папе как работнику нефтяной промышленности разрешили перевезти семью на нефтяном танкере. Туда всех погрузили и в сильную качку пересекли Каспийское море. В Красноводске долго не задержались – эвакуированных сразу грузили на поезда и везли к Волге.

Ехали очень медленно, все время пропускали поезда, идущие или на фронт, или с фронта.

Иногда стояли по пять-шесть часов в степи, и тогда люди выходили, разводили костры и готовили свою простую еду. Но вдруг раздавался гудок паровоза, и тут срочно тушили костры, хватали котелки и бежали в вагоны. Хорошо, если успевали доварить. И так ехали почти месяц. Ехали до Куйбышева.

Здесь папа нашел свой институт нефти и устроил семью жить там же, где жили и сотрудники института – на арене цирка, где одна к другой стояли железные кровати, и людей было видимо-невидимо. Это были и артисты Большого театра, и ученые академии наук, и художники, и много разного люда. Фактически это было не место для жительства, а перевалочный пункт, откуда потом все куда-то разъезжались.

– Папа, а где Сталин? Он тоже в Куйбышеве? – Девочка очень его любила.

– Нет, дочка, Сталин в Москве. Он же наш капитан. А капитан последним покидает корабль, если он тонет.

– А что, мы тонем?

– Нет, мы выживаем. И выживем. Ты наблюдай за всем вокруг, а когда вырастешь, многое поймешь. Ты же умница.

Жили на арене цирка долго, жили голодно, холодно, а ехать было некуда. Как-то папа сказал, что надо попытаться устроиться в деревне, недалеко от города, чтобы он мог ездить на работу. Стали искать, что-то нашли и поехали туда с детьми смотреть. Поехали на телеге. У нее сзади было две выступающие вбок доски. На каком-то повороте одну из досок зацепил грузовик. От сильного толчка Аля вылетела из телеги под машину. Шофер резко затормозил и выскочил из кабины – Аля лежала под задним колесом без сознания. Собрались люди, девочку вытащили, привели в себя и поехали обратно на арену цирка…

Алю выходили всей ареной. Все обошлось, но больше о деревне речь не заходила. Наступала зима. И зима не сухумская, а русская морозная зима 1942 года. Мама списалась со своей сестрой, которая жила в городе Тирляне, в Башкирии, и папа повез семью на Урал. Конечно, там тоже было нелегко, но там хоть своя картошка и теплая изба.

Опять долго ехали, опять спали вповалку и ели пустой хлеб. Но все-таки приехали в тихий уральский городок, похожий на большую деревню – избы, сараи, огороды. Сняли отдельный дом, теплый, с дровами, с картошкой в подполе. Как это было радостно после арены цирка!

Папа сразу уехал. И дети остались с мамой на далеком Урале. Мамина сестра и соседи одели беженцев и помогли обзавестись самым необходимым. Мама стала заниматься с алей и Мишей.

Учиться с мамой было просто замечательно, она всегда рассказывала много интересного, чего не было в учебнике, а по алгебре и геометрии это была просто увлекательная игра.

Выпал первый снежок. Мама сказала: «Алинька, давай возьмем пачку чая и поменяем ее на шерстяные носочки». Они пошли на рынок. Менять или продавать чай не разрешалось, это приравнивалось к спекуляции, а за спекуляцию во время войны полагалась «решетка». А как же иначе? Ведь шла такая страшная война! Да, но у детей не было теплых носков, и у них мерзли ноги… и мама пошла на риск. На краю рынка они поменяли пачку чая на две пары теплых шерстяных носков и чуть ли не бегом бросились домой. Сколько было радости! Мама подшила носки холстинкой, и дети ходили в них по комнате. А что мама? Она сшила себе что-то наподобие носков из старой шерстяной кофты.

Шло время. И как ни хорошо было в Тирляне после Куйбышева, но было очень голодно, ведь была только пустая картошка. Продовольственных карточек они не получали как неработающие. И мама опять стала подумывать о чае. Как-то она встала рано и пошла на рынок, пока дети еще спали. И вернулась с фунтом сливочного масла и бутылкой молока. Как это вкусно – картошка с маслом! Но радости как-то не было. Аля помнила, как мама всегда говорила, что нужно жить так, чтобы не нарушать закон. А вот теперь они нарушали и боялись, и от этого не было радости. А в шкафу стоял чемоданчик с чаем…

Тирлян – город маленький, и все все знают друг о друге. И когда мама с алей опять пришли менять чай на продукты, к ним подошел милиционер и сказал: «Пройдемте со мной, гражданка». И они пошли. Пошли молча, обреченно.