Андрей Меркин - Страсти по «Спартаку»

Промыла рану одеколоном и повязала носовым платком.

Жить стало лучше и веселее. Пока она все это проделывала, я стонал от боли, изображая жертву, но одной рукой нагло залез ей под лифчик, якобы держась, чтобы не упасть, – ведь нога была на весу.

«Шляпа» в момент стала дымить так, что аж фуфайка завернулась. Девица была слегка побита прыщами и явно была не против продолжить банкет, но у меня к тому времени еще не наступил момент дефлорации, а случилось все годом позже, в пионерском лагере, о чем я напишу несколькими главами далее.

Короче, ретировался я домой с опухшими от несостоявшегося коитуса яйцами, девица грустно смотрела мне вслед томными, как у коровы, глазами и даже не пыталась надеть лифчик, который я почти снял.

Хромая, выдвинулся с папой на футбол. Кто же знал тогда, что в следующий раз мы обыграем испанцев аж через 47 лет и тоже в «Лужниках».

В конце матча Колотов из Киева и Шевченко из «Нефтчи» забили два классных гола. На что испанцы, ведомые Ладиславом Кубалой, тренером и игроком в прошлом аж трех национальных сборных – Венгрии, Чехословакии, Испании – ответили только одним.

Сначала киевлянин Колотов, игравший еще год назад во второй лиге за казанский «Рубин» и подавший заявление одновремено в ЦСКА, «Динамо-Москва», «Торпедо» и «Динамо-Киев», за что был дисквалифицирован, но позже прощен, несмотря на фельетон Ильи Шатуновского в газете «Правда», после стенки с Гиви Нодия в шпагате пробил сильно в шестерку.

Затем Виталик Шевченко, которого на следующий сезон забрал к себе Киев, получил мастерский пас от Федотова и зарядил в ближнюю девятку, с ходу, положив корпус, как учили, между ушей испанского вратаря Хосе-Анхеля Ирибара.

Мы с папой краем глаза, да и не мы одни, пытались заглянуть в ложу т. Брежнева, но куда там! Кругом охрана!

Так сборная СССР взяла реванш у испанцев за 1964 год, и я это видел на стадионе, так же, как и 1 июля 2018 года у телевизора, с валидолом в руках и не с одной стопкой водки потом, после зубодробительной серии пенальти и победы, только теперь уже сборной России.

Что тут еще добавить, я даже не знаю.

Ну разве что, как говорил Марк Туллий Цицерон:

– O tempora! O mores!

Мне тогда четырнадцать лет было.

Предки, как всегда, сбагрили меня на все три смены в пионерский лагерь. И вот в разгар третьей смены, а как раз шел период активного полового созревания, удалось дотереть с поварихой из столовки.

Было ей лет двадцать пять, и мне она казалась верхом совершенства.

Огромная жопа и сиськи, каждая размером с мою голову, – ну что еще нужно прыщавому юнцу?

Предварительная разведка боем была неоднократно проведена на танцах. Не смущало и то, что ее перманентно поебывал лагерный физрук.

И вот долгожданный день 7 августа 1971 года настал, вася готовится потерять невинность, а «Спартак-Москва» играет финал Кубка против СКА из Ростова-на-Дону.

На последней минуте Геша Логофет сравнивает счет, а вася в истерическом припадке хуярит табуреткой из пионерской комнаты, где стоял телик, прямо через закрытое окно на улицу.

Шум, гам, битые стекла и грандиозный скандал. Прямо под белы рученьки васю определяют под замок в подсобке второго отряда. И запирают на ключ решением совета дружины.

Повариха прождала в условленном месте, вася был под замком, но она не знала и страшно обиделась.

Говорили, что фамилию Логофет повариха запомнила надолго, а может, васю просто дразнили такие же малолетки-казановы.

Так вася не потерял невинность. Это случилось чуть позже и тоже связано с любимым клубом.

Но это уже совсем другая история.

Народу в пионерской комнате набилось, как сельди в бочке.

Про околофутбол и несостоявшийся коитус я уже рассказал выше. Теперь про сам матч.

Накануне Дня физкультурника, в августе 1971 года, дела в «Спартаке» были не очень. Место в середине турнирной таблицы, да и игра – временами.

Травм перед финалом Кубка со СКА было немерено.

Навскидку это Анзор Кавазашвили, Коля Киселев и Пискарев Саша. В финале их заменили приснопамятный Йонас Баужа, Виктор Боровиков и Виталий Мирзоев.

Переполненные стотысячные «Лужники», несколько тысяч болел из Ростова, приехавших, со слов Озерова, на спецавтобусах.

По тем временам это было в диковинку, но им были разрешены в поддержку СКА рукописные творения, закрепленные справа и слева большими деревянными палками.