Алексей Коровашко - Олег Куваев - повесть о нерегламентированном человеке

Но успешной конкуренцией с литературными сверстниками достижения Куваева конечно же не исчерпываются. Примечательно, что в столь рано оборвавшемся куваевском творчестве представлены все четыре истории, которые, по мнению Борхеса, лежат в основе мировой художественной литературы.

История об укреплённом городе, который обороняют герои, распознаётся в рассказе «Телесная периферия», действие которого разворачивается на советско-афганской границе. Рассказ «Устремляясь в гибельные выси», посвящённый альпинисту Михаилу Хергиани, может быть истолкован как повествование о человеке, целью которого был штурм горных вершин – тоже своего рода крепостей.

История о возвращении – стержень повести Куваева «Азовский вариант». Задачу возвращения с необитаемого острова должен решить и герой рассказа «С тех пор, как плавал старый Ной».

История о поиске в том или ином виде представлена в большинстве куваевских произведений. Герои повести «Не споткнись о Полярный круг» ищут легендарную Пильхуэрти Нейка – гору из самородного серебра. Герой повести «Тройной полярный сюжет» целью своей жизни делает поиск розовой чайки, заставляющей вспомнить и Синюю птицу Метерлинка, и упомянутого Борхесом Симурга – царя всех крылатых существ. Персонажи «Территории» ищут золото, которое становится для них не просто ценным металлом, нужным строящей социализм стране, а символом подлинного бытия, равнозначным Святому Граалю или философскому камню. Герой «Печальных странствий Льва Бебенина», в отличие от рыцарей и подвижников «Территории», видит в жёлтом металле лишь средство для достижения личного благополучия и превращается в ожесточённого и озлобленного раба найденного им самородка.

Последняя история, описанная в сюжетной классификации Борхеса, – это история о самоубийстве бога. Несмотря на то что в текстах Куваева воссоздан не сакральный космос глубокой древности, а профанный мир не очень давней эпохи, мотив священного самопожертвования в них, безусловно, присутствует. Добровольно обрекает себя на смерть герой «Телесной периферии». Персонаж «Тройного полярного сюжета» священник Шаваносов принимает мученическую кончину.

Художественное наследие Куваева – магический кристалл, дающий возможность увидеть за реалиями советского времени свободную даль универсального романа мировой литературы.

…В 1971 году он с обычным своим юмором писал другу, прозаику Юрию Васильеву: «Я для Нобелевской премии архив храню. В ЖЗЛ-то кто про меня писать будет? Я, что ли? Для тебя и храню».

Все умерли. Никто не написал.

Когда герой романа Олега Куваева «Территория» геолог Сергей Баклаков шёл в рискованный одиночный маршрут по чукотской тундре, «болотный бог» малой родины нашёптывал ему: вятская фамилия ещё появится на карте Союза!

Главным прототипом Баклакова был другой человек, но вятские корни достались ему от самого Куваева.

Герой нашего повествования родился 12 августа 1934 года на станции Пона́зырево Костромской (тогда – Ивановской Промышленной) области.

Только недавно выяснилось, что в этот мир Олег Куваев пришёл не один, а вместе с братом-близнецом Павликом, который, прожив меньше года, умер от скарлатины. Смерть едва не забрала и маленького Олега. В пять лет он заболел дифтеритом и был спасён исключительно стараниями отца, отважившегося из-за отсутствия в деревне какой-либо врачебной помощи высасывать гной из горловых нарывов сына с помощью самодельной металлической трубки. Этот экстремальный опыт и стал, если вдуматься, первым соприкосновением будущего писателя с миром большой литературы, поскольку использованный отцом Куваева метод лечения, требующий, безусловно, немалого мужества и самоотверженности, не единожды находил отражение в произведениях русской классики. Достаточно вспомнить «Попрыгунью» Чехова, где доктор Дымов, не думая о сохранении собственной жизни, также через трубочку высасывает дифтеритные плёнки у больного мальчика, или «Открытую книгу» Вениамина Каверина, в которой Андрей Львов, многократно повторявший подвиг Дымова при ликвидации эпидемии дифтерии в Анзерском посаде, в шутку называет свои действия «наглядным экскурсом в историю медицины» XIX века. Но не только металлические трубки выполняли функцию «тоннеля», соединявшего маленького Куваева с царством художественной словесности. Уже выздоровев, Олег долгое время не мог говорить, напоминая тем самым ещё одного героя Каверина – Саню Григорьева из «Двух капитанов».