Крис Леве - Волшебство Кристины

Я говорю: «Алла Викторовна, нет у меня там никакого глаза, что вы мне ерунду говорите».

Она сказала, что все равно это произойдет, только главное – понять, как быть дальше, потому что надо будет учиться, и что у нее нет таких способностей, и она не сможет меня научить.

И когда последний сеанс закончился, она сказала, что у меня теперь есть защита – я реально почувствовала, что теперь мне хорошо: у меня вообще перестал болеть бок, и мне уже хотелось скорее на улицу, к друзьям…

И она говорит: «Давай мы сейчас твоего папу позовем – и ты попробуешь на папу посмотреть. Сделаешь, как я тебе сказала».

Заходит папа – я закрываю глаза и пробую.

У меня ничего не получается – я ничего не вижу.

Она говорит: «Еще раз пробуй».

Папа начинает психовать: «Хватит здесь уже это устраивать, что за ерунда!»

Я нервничаю. Мне некомфортно.

Она меня не отпускает: «Давай еще раз попробуй, сосредоточься, вот так посмотри».

И в какой-то момент происходит в голове как будто щелчок. Такое же я испытала, когда потом ногу сломала. Опять я звук этот слышала – как будто кость с хрустом ломается. И здесь было такое же – щелк, и я вижу вдруг просто как фильм: я вижу папу с маминой подругой, как они с ней целуются, я прямо вижу, как папа руку под юбку – я просто все это вижу. Я открываю глаза – и говорю: «Папа, ты что, с тетей Олей был?» Я прямо эту фразу произношу: «Ты что, с тетей Олей, – и такая пауза, – был?»

И я вижу, как папа краснеет, меняется на глазах и начинает что-то такое говорить: «Да пошли вы все…» Выскакивает из этого кабинета и убегает.

Алла Викторовна мне говорит: «Ты увидела ПРАВДУ».

А у меня внутри от того, что я увидела, – какой-то ужас. Я не хотела этого увидеть. У меня внутри начало все бурлить. Очень неприятное было чувство. И я говорю: «Так я что, буду вот это видеть?» Она говорит: «Нет, почему? У тебя это будет разное. Но ты будешь видеть и болезни людей. И плохое. И хорошее».

***

С этого дня, можно сказать, я стала совершенно другой.

Я уже приехала домой, я начала уже думать обо всем этом, все прокручивать. Я начала представлять, как все это будет. И понимать, что я действительно что-то вижу.

И с этого дня все пошло уже совсем по-другому.

Через несколько дней Алла Викторовна пришла к нам домой.

Она нашла тот предмет, из-за которого я заболела. Это было пришито к матрасу моей кровати. Выглядело это как конверт, сделанный из тряпки. И в этой тряпке была моя фотография, еще кукла, сделанная из каких-то ниток, обмотанная ее волосами. Моя фотография – вся-вся-вся будто исколотая иголками. Сзади было что-то непонятное нарисовано. И это все было замотано черными нитками. И это лежало в тряпочке, а тряпочка была пришита к моей кровати.

Алла Викторовна все это взяла, сказала, что она это сожжет.

С этого момента, как она приходила к нам, я уже как будто начала участвовать во всем этом процессе. Когда она чистила квартиру, я ходила, смотрела. Что-то я уже начинала видеть, что у нас в квартире какие-то сущности, какие-то предметы – энергетические.

Она стала приглашать меня к себе на работу – чтобы я начинала смотреть людей. И я с каждым разом стала все больше и больше видеть. У меня больше все открывалось. Но потом случилось другое – я не знала, как этим всем управлять. Оно у меня включалось само по себе. Я могла сесть в трамвай или автобус – и у меня это включалось. Вокруг меня стояли люди, я видела их внутренности, я могла считать их проблемы. Я видела, что кто-то вчера там ругался, кого-то ударили. Получалось, что я в грязи какой-то находилась. Это продолжалось недели три. Потом Алла Викторовна поняла, что это опасно. Видимо, я начала себя как-то странно вести. Я-то этого не понимала. Я так сильно в эту тему погружалась, и только это меня волновало, и только об этом я говорила.

Тогда Алла Викторовна приехала к моим родителям и сказала, что она собирается ехать в Москву, ее пригласили работать, и что она хочет меня взять с собой, чтобы я там поработала. В Москве она обещала отвести меня в Ассоциацию народных целителей России, чтобы меня там протестировали.

Мои родители соглашаются и отправляют меня с ней.

И я лечу в Москву.

Но только я беру свою подругу Наташу. Она полетела с нами за компанию.

(Москва Кристине никогда не нравилась. Точнее, ей интересно было смотреть в кино, как там все устроено. Как красиво иногда прогуливались герои по улицам или сидели в кафе, особенно летом. Даже временами хотелось поехать и тоже посидеть в кафе на террасе в красивом платье и пить коктейль через соломинку – и смотреть на прохожих, и ни о чем особо не думать. Но чтобы там жить? Такой мысли никогда и не было.)