Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 2

К моменту своего появления в Гринвич-Виллидж Гарри Джексон, как многие другие нью-йоркские художники – от Горки до Поллока и Ларри Риверса, – переосмыслил себя и в итоге окончательно перешел в лагерь абстракционистов. Когда-то парня звали Гарри Шапиро; он жил в Чикаго и был влюблен в далекий Запад с того самого времени, когда мальчиком работал в закусочной, которую его мать держала у городских складов [84] Grimes, “Harry Jackson”; Naifeh and Smith, 562, 564. . Темноволосый, крепкий, небольшого роста, в четырнадцать лет он уехал из дома в Вайоминг, устроился работать на ранчо и полностью сменил имидж. Он стал Гарри Джексоном, ковбоем и художником. На войне он служил рисовальщиком в отряде морских пехотинцев и получил ранение в одной из битв на Тихом океане. По возвращении в США Гарри был награжден Пурпурным сердцем, а вскоре наткнулся на репродукцию картины Джексона Поллока в художественном журнале сюрреалистов [85] Grimes, “Harry Jackson”. . Приехав в Нью-Йорк, Гарри стал писать, как Поллок, и хотел во что бы то ни стало стать своим в обществе, выковавшем его кумира [86] Oral history interview with Grace Hartigan, AAA-SI. .

Он жил в Нижнем Ист-Сайде недалеко от многоквартирного дома, в котором снимали студии Джон Кейдж, композитор Морти Фельдман и скульптор Ричард Липпольд; там же находилась квартира и студия швейцарской художницы Сони Секулы [87] B. H. Friedman, ed., Give My Regards to Eighth Street , 5, 94; oral history interview with Grace Hartigan, AAA-SI; Schloss, “The Loft Generation”, Edith Schloss Burckhardt Papers, Columbia, 198, 201. . Соня выставлялась в галерее Бетти Парсонс вместе с Поллоком и на одной вечеринке у Кейджа спросила, что о нем думают Гарри и Грейс [88] Oral history interview with Grace Hartigan, AAA-SI. . Оба, услышав этот вопрос, аж подпрыгнули. Знакомство с одной работой Поллока в начале 1940-х в корне изменило жизнь Гарри. Грейс же в буквальном смысле слова отказалась от своего прежнего «я» после того, как в предыдущем январе посмотрела его выставку – пятнадцать раз подряд [89] Grimes, “Harry Jackson”; oral history interview with Grace Hartigan, AAA-SI. . «А не хотите позвонить Джексону и сами сказать ему об этом? – спросила Соня. – Он только что переехал за город, и ему там страшно одиноко. Да и вообще, пока еще ни один молодой художник не говорил ему, что он действительно хорош, практически ни один» [90] Nemser, Art Talk , 155. .

Гарри позвонил Поллоку, и тот пригласил их с Грейс в гости. Несколькими неделями позже, в начале ноября 1948 года, они отправились автостопом в Спрингс, чтобы встретиться с маэстро [91] Harry Jackson Journal, October 2, 1948, courtesy Harry A. Jackson Trust, 10; Harry Jackson Journal, November 3, 1948, 11. Некоторые авторы сомневаются, могла ли пара путешествовать автостопом с одной из работ Гарри, но его картины в то время были маленького размера, а рисунки он делал в небольшом альбоме. . Грейс рассказывала, что по дороге на Лонг-Айленд Гарри заставил ее поклясться: она не станет говорить, что она «художница, потому что художником хотел быть он !.. И я молчала. Я созналась в этом, только когда… осталась на кухне наедине с Ли, и она прямо спросила меня: “Признайся, ты ведь тоже художница, верно?” И вот мы, две художницы, сидели и говорили о моем творчестве. Две женщины-художницы, мы будто бы обнюхивали друг друга. Она была ужасно мила со мной. И Джексон позже, узнав, что я тоже пишу, был чудесным» [92] Oral history interview with Grace Hartigan, AAA-SI. .

Тут стоит отметить, что ребята приехали в Спрингс вскоре после пьяного дебоша Поллока на открытии выставки Ли, и теперь он изо всех сил пытался бросить пить. Возможно, ко времени их приезда он сделал некоторые успехи на этом пути, потому что их визит прошел без его обычных бесчинств. В сущности, Грейс описывала его потом как чрезвычайно застенчивого человека, а атмосферу в их доме – как восхитительно домашнюю: Джексон испек яблочный пирог, а Ли приготовила гостям «замечательные, большие, толстые гамбургеры» [93] Oral history interview with Grace Hartigan, AAA-SI; Grigor, Shattering Boundaries , film. . Однако за этим простым и милым деревенским приемом стояла конкретная цель. По прошествии времени поведение хозяев выглядит так, словно оно было призвано подготовить гостей к великому творчеству, имевшему место в этом скромном загородном доме – не Ли, конечно же, а Поллока. «По-моему, картины Ли были потрясающими и замечательными… Я считала великими художниками их обоих, но ей явно приходилось творить, преодолевая барьер его эго, – рассказывала Грейс. – Она намеренно подчиняла свою индивидуальность его гению, если можно использовать это слово» [94] Nemser, Art Talk , 151. .