Борис Алексин - Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I

– Вы зачислены в команду медиков, следующую в распоряжение начальника санитарной службы № 65. Старший команды – военврач Перов, команда находится во дворе. Идите туда, явитесь к старшему по команде. Он вам расскажет о дальнейшем.

– А вы, – полуобернулся он к Вере, – получите свой военный билет и можете следовать домой. Сейчас заявок на фармацевтов пока нет. До свидания. Когда понадобитесь, вызовем.

Борис Яковлевич и Вера пошли к выходу. Видно было, что Вере было грустно расставаться с Борисом Яковлевичем, к которому она за эти два дня уже как бы привыкла, и обидно, почему не взяли – все уже воюют, а она вот должна возвратиться домой. На глазах у нее от всего этого заблестели слезы. Но делать было нечего.

Дружески попрощавшись с Борисом Яковлевичем, Вера не удержалась, обняла его за шею и, не стесняясь присутствующих, крепко поцеловала. Затем выбежала на крыльцо, подхватила свой чемоданчик и, не оборачиваясь, пошла к вокзалу. Борис растерянно посмотрел ей вслед. Ему было очень неловко, и когда он вернулся с крыльца, чтобы через другую дверь выйти во двор, он ожидал увидеть насмешливые лица и услышать разные шуточки, но, к его удивлению, все на него смотрели с сочувствием, а некоторые даже и с завистью, и никто не проронил ни слова.

Видимо, величайшие события в жизни страны, участниками которых все эти люди становились или готовились стать, ставили их выше мелких условностей мирной жизни.

Спустившись во двор, Алешкин довольно быстро нашел команду медиков. Она выделялась среди прочих команд тем, что в нее входили женщины, а также и тем, что в группе этих людей, в большинстве сидевших на чемоданах или даже просто на земле, возвышался высокий рыжеватый человек лет сорока, с крупными чертами лица, выпуклыми глазами и большим мясистым носом. Человек этот был одет в военную гимнастерку с петлицами и шпалой на них, синие галифе и до изумительного блеска начищенные сапоги. Он о чем-то громко и весело рассказывал, и его голос разносился по всему двору. На голове у него была надета потрепанная военная фуражка с околышем какого-то неопределенного цвета.

Борис Яковлевич догадался, что это и есть военврач третьего ранга – Перов.

Он старался сохранить по возможности строевой вид, подошел бодро к этому человеку, поставил чемодан и, протягивая бумажку, отрапортовал:

– Товарищ военврач третьего ранга, старший лейтенант Алешкин прибыл в ваше распоряжение.

Виктор Иванович (так звали Перова) взял бумажку и, обернувшись к группе людей, которым перед этим что-то с жаром рассказывал, сказал:

– Вот видите, как надо к старшему обращаться. Вот что значит строевой командир! Только вот не пойму я, товарищ старший лейтенант, зачем вас в мою команду прислали. Ведь у нас тут медики: врачи, фельдшеры, – пояснил он. – Мне не говорили, что будут и строевые командиры. Наверно, этот Протасов (такова была фамилия капитана, направившего Бориса Яковлевича) опять что-нибудь напутал.

Борис Яковлевич уже открыл было рот, чтобы сказать, что он и есть врач, как вдруг раздался женский голос:

– Боже мой! Да ведь это же Алешкин! Борис Яковлевич, не узнали меня? Я Тая Скворец.

С этими словами с земли из-под дерева поднялась молодая невысокая женщина с большими карими глазами и темными, стрижеными под скобку волосами. Подбежав к Борису Яковлевичу, она схватила его за руку.

– Вот те на! – кривовато усмехнулся Перов. – У нашей Таи везде знакомые!

– Да какой он знакомый, – кричала возбужденно Скворец, – ведь мы с ним пять лет вместе проучились, он все пять лет был старостой первой группы и даже одно время у нас старостой потока был. И никакой он не строевой командир, а врач, такой же, как и мы, только, может быть, лучше. Ведь он институт с отличием окончил, и у нашего хирурга-профессора любимым учеником был.

Она продолжала крепко держать Бориса Яковлевича за рукав и говорила:

– Борис Яковлевич, пойдемте к нам под дерево, я вас сейчас со всеми познакомлю.

Борис Яковлевич, растерянно взглянув на Виктора Ивановича, влекомый молодой женщиной, пошел за ней, и через несколько минут уже сидел в кружке врачей, которых ему представляла Тая.

Сам же он, здороваясь с каждым из вновь представленных людей, старался вспомнить, кто же такая Тая. После некоторых усилий ему это удалось.

Он вспомнил, что Тая училась в седьмой группе вечернего потока, что их было три неразлучные подруги: она, Шевченко и еще одна толстая смешливая девушка. Что они не только по коридорам института ходили, всегда обнявшись втроем, в аудиториях сидели рядышком, но что даже сдавать зачеты и экзамены всегда умудрялись в один день и час. Правда, они отличались знаниями. Шевченко обычно всегда получала отличные отметки, и лишь изредка получала хорошие, да и то по нелюбимым дисциплинам. Только это и помешало ей получить диплом с отличием. Ее подруги, в том числе и Тая Скворец, занимались посредственно, и, пожалуй, поэтому Борис Яковлевич Таю и вспомнил. Помогло воспоминанию и другое обстоятельство. Еще учась на I курсе, Тая Скворец вышла замуж за одного довольно известного в Краснодаре инженера Родимова, и со второго курса стала уже носить двойную фамилию, Скворец-Родимова. Когда она училась на IV курсе, ее постигло несчастье: ее муж, И.Н. Родимов, бывший намного старше ее, умер. В тот год зимой в Краснодаре была большая эпидемия гриппа, Родимов заразился. Грипп осложнился воспалением легких, и через 2 недели после начала заболевания Родимов скончался.